Пробуждение в Париже. Родиться заново или сойти с ума?. Соня ЧокетЧитать онлайн книгу.
здесь или в Париже. Верно?»
И я без колебаний согласилась:
– Так и быть, Сабрина. Твоя взяла. Едем в Париж. Как только, так сразу. Отчего не попробовать?
Засиял свет в конце тоннеля. Господь сподобил меня сделать единственный нужный мне в ту минуту шаг.
Я встала и умылась. Вечером смогу выйти на сцену и обратиться к людям. Может, расскажу, что произошло. Камино исцелял, но путь исцеления еще не пройден до конца. Я могла бы рассказать, что все-таки развелась, хотя и надеялась, что все обернется к лучшему. Я хотела донести до них истину, ведомую только мне.
Еще я могла рассказать, что еду в Париж. И рассказала.
Почему Франция?
Не успели мы с Сабриной решить переехать в Париж, как все завертелось. Париж манил, будто оазис в пустыне моей истерзанной души. Тридцать пять лет назад я жила в Париже, когда училась в местном университете по программе международного обмена. Тогда я познакомилась с замечательными людьми, которые стали моими друзьями на всю жизнь.
Но еще до того Франция стала моей духовной родиной. За год до того, как я приехала туда учиться, когда еще работала стюардессой, меня повлекло на юг Франции, в город Экс-ан-Прованс.
Тогда меня привела туда внутренняя духовная потребность. У меня была сильная духовная связь с Божественной женственностью Франции. Эта земля дарила мне душевный покой в море расстроенных чувств и полного одиночества.
В двадцать один год я уволилась с работы и переехала в Экс. В кармане у меня лежали пятьсот долларов и бумажка с адресом, который дал мой коллега. С ним я случайно познакомилась несколько недель назад.
Через четыре месяца после приезда меня свалил недуг. Канун Рождества для меня обернулся острым приступом аппендицита и инфекционным воспалением почек. Более чем достаточно.
Приютившая меня семья отвезла постоялицу в больницу Они поднялись на второй этаж позвать меня выпить с ними по случаю праздника, и увидели, что я лежу без сознания на полу своей комнатенки. Мне вовремя удалили лопнувший аппендикс, и я девятнадцать дней провалялась в больнице. Вместе со мной в палате лежала столетняя старуха Меме (французы произносят Меймей – «бабушка»). Она страдала старческим слабоумием, и под Рождество сломала ногу.
Меня она не замечала, но, скованная гипсом, все время болтала о ангелах, своей семье, давно почившем муже, давних обидчиках, призраках и духах – то есть обо всем, что только взбредет в голову. Слушая бессвязные речи Меме, я подтянула свой французский – правда с подозрительным провинциальным оттенком.
В итоге, благодаря упорной учебе и до нелепости счастливым «случайностям» я сдала экзамены и была зачислена в бесплатную учебную программу Сорбонны. Так странно и нелепо может быть только во Франции. Двери призывно распахнулись передо мной.
В студенчестве я чуть ли не каждый год бывала во Франции, в том числе и в Париже. В моей любви к Франции я была не одинока. Мои дочери еще маленькими девочками выбрали Французский лицей в Чикаго.
Итак, Армагеддон завершался переездом в новую страну. Ничего разумнее