Театральные подмостки. Александр Николаевич ЗавьяловЧитать онлайн книгу.
грызут, и царапают, и рвут на куски.
После очередного просмотра сморил меня сон. И снится мне, будто сижу я за старинным столом с дугообразными ножками и своей душе письмо пишу. Старательно вензеля выписываю, перо грызу, как Пушкин, и лицо у меня такое… дебиловатое, что ли.
Вот это письмо. «Здравствуй, милая душа моя! Хоть и говорят все, что ты в теле сидишь, и до поры до времени нет тебе никакой возможности на свободу выбраться, только я в это уже не верю. Знаю, летаешь ты себе где-то там… в небесах или ещё где и смотришь на меня свысока, на несчастную и неприкаянную жизнь свою. И конечно, знаешь, куда я теперь попал. Представляю, как тягостно тебе было и невыносимо житьё моё. И сколько раз, наверное, порывалась ты прекратить никчёмную жизнь мою. А может, и не в твоей это власти, и у кого-то повыше тебя терпение лопнуло – и теперь уже ничего не поправишь. Поначалу обидно мне было и невесело, и много думал я над несправедливостью бытия. Но сейчас достиг понимания, что всё в жизни устроено правильно и просто так даже волос с головы не упадёт. А недавно узнал я, что не один я у тебя. Даже не знаю, веселиться или радоваться. С одной стороны, теперь я спокоен за тебя, за нас. Рад, что ты, наверно, не скучаешь. И если я непутёвый у тебя получился, и не было от меня никакого прока, то, верю, есть у тебя другой я, который оправдывает твои надежды. И всё же мне грустно и тоскливо. Ты, наверно, совсем на меня внимания не обращаешь, стыдишься такого бездарного и никудышного и мечтаешь, наверно, чтобы не было меня вовсе. Я очень виноват перед тобой. Даже не знаю, смею ли писать тебе это письмо. Но пойми: мне не к кому больше обратиться. На тебя вся надежда. Напутал я в своей, а значит, и в твоей жизни. Сама, наверное, видела, как я любимую проморгал. Моргал восемь лет… Шарахнуло нас в разные стороны, а меня ажно на этот свет забросило. И ума не приложу, как же нам быть вместе? Видимо, не быть нам уже вместе, так хоть повидаться. Ты бы там поговорила с её душой по своим каким-то связям. У вас там про родство душ, наверное, не понаслышке знают. Вы там у себя, наверно, общаетесь, видитесь непременно и побольше нашего понимаете.
Жду от тебя весточки и уповаю».
После этого сна и случился прорыв: узнал я, кто такая Ксения, ну, или Синичка моя. Видимо, душа письмо моё получила. Прочитала и перечитала несколько раз подряд, облилась слезами – ну и сжалилась. Более того, она, видимо, решила, что будет правильней, если я «познакомлюсь» с Ксенией на том же самом спектакле, на котором она меня первый раз увидела. Это произошло восемь лет назад на спектакле «Неопреновый костюм» по одноимённой пьесе В. Воскресенской, где я играл Игоря Карасёва – не главная, но вполне приличная роль. Тогда я был начинающим актёром, но Ксения почему-то просидела весь спектакль в каком-то очарованном оцепенении, не сводя глаз с вашего покорного слуги. Хотя это и не была любовь с первого взгляда: просто… как бы это сказать… в ней я пробудил некий образ, тронул какую-то тайну… Видимо, она что-то уже знала.
После спектакля Ксения, вся такая задумчивая и странная,