Сыскная одиссея. Иван ПогонинЧитать онлайн книгу.
поднялся и сказал:
– Я с вами, ребята, три года прослужил и надеюсь прослужить еще долго. А поскольку ничего плохого, окромя хорошего, я ни от кого от здесь присутствующих не видел, то должностью своей кичиться не намерен. Хоть я теперь и ваш начальник, но во фрунт передо мной становиться не надо. Если, конечно, рядом исправника нет. Поэтому давайте договоримся: когда мы на службе, то я вам – «вы» и «ваше благородие», а когда вне службы и не на публике, то – «ты» и Осип.
И другим, кого сегодня нет, об этом разговоре передайте. Договорились?
Городовые одобрительно загудели, угостились, но и после этого называть Тараканова по имени-отчеству не перестали, да и честь ему отдавали, как положено. И только некоторые из них, самые старые, позволяли себе в отсутствие обывателей и начальства обращаться к Тараканову на «ты».
Тараканов вскочил. Судя по темноте за окном, поспать ему удалось гораздо больше трех минут. Висевшие на стене ходики показывали половину седьмого.
– А кто грабил, много ли унесли?
– Не знаю я почти ничего. Я с поста сменился, шел в управление подчасить, прихожу, а там нет никого. Один писец Андрюшка сидит. Я у него спрашиваю, где народ. Ну ты Андрюшку-то знаешь, он и в нормальном состоянии двух слов связать не может, а тут совсем растерялся. Еле я от него добился, что почту ограбили и все наши там. Я бегом туда. Прибежал, народу – уйма. Кудревич из почты вышел, велел нашим толпу подальше отогнать, меня увидел и приказал за тобой бежать. Скажи, говорит, Тараканову, что разбойное нападение учинено, Богачев убит. Я и побег. Более ничего не знаю.
Слушая городового, Тараканов лихорадочно искал свой сюртук и не находил его.
– Мама, вы куда сюртук дели?
В комнату, вытирая полотенцем руки, зашла нестарая еще женщина.
– Я его прачке отдала, постирать. Она обещала завтра с утра принести, тебе же сегодня на службу не надо.
– Мама! Сколько раз я говорил, что могут быть экстренные случаи, что надо прежде спрашивать! В чем же мне теперь идти?
– Так надень спинжак папкин.
– «Спинжак»! Вы в своем ли уме? Где вы видели полицейского в «спинжаке»?
– Ты как же это с матерью разговариваешь, мерзавец? – Женщина уже было замахнулась на сына полотенцем, но в последнюю минуту, вспомнив про городового, одумалась. – Надевай спинжак. Под шинелью не увидит никто.
– А если снимать где шинель-то?
– А ты не сымай, так сиди, авось не упреешь.
Сказав это, женщина развернулась и ушла.
Надзиратель и городовой переглянулись.
– Вы и вправду пиджачок наденьте, Осип Григорьич, – переходя на «вы», сказал городовой. – Мамаша ваша права, под шинелью незаметно.
Центральная – Большая Московская улица, – делила город на две неравные части. Начиналась она у Оки, шла по городу более версты и затем плавно перетекала в Стрелецкую слободу, которая, в свою очередь, превращалась в Веневский тракт. Все уездные присутственные места, в том числе и почта, располагались на