Хтонь. Зверь из бездны. Руслан ЕрофеевЧитать онлайн книгу.
называть палицией, слюшай, такое может быть, а?.. При абортэ пневмоэмболия встрэчается крайнэ рэдко, соврэмэнные вакуумные аспираторы исключают вазможность падачи воздуха в поласть матки. Пахожэ, что атсос этот нэлюдь примэнил имэнно для извлэчэния внутрэнностэй. Только агрэгат у нэго был явно какой-то кустарный. Паэтаму, вэраятна, воздух и папал в тэло. А его астатки вишли из трупа, будто он вздахнул. Нэ магу с точностью сказать, кагда имэнна била правэдэна эта бэсчэлавэчная апэрация. То есть, сколько врэмэни прашло послэ смерти дэвачки и бил ли жив плод, кагда его извлэкли из тэла мертвой матэри. Инагда эмбрион живет послэ смэрти бэрэмэнной нэсколько часов. Вазможна, он бил еще жив, кагда убийца савакуплялся с трупом…
Овечка сделала аборт —
Баран припер огромный торт…
Пробормотав одно из своих любимых присловий, Стрижак вновь, в который раз за день, озадаченно пригладил к черепу свои оттопыренные уши.
– Слюшай, Стрижак, аткуда в тваей галавэ столько всякой дряни? – удивленно спросил доктор Жмур.
– Что ты от меня хочешь, если все дети первым произносят слово «мама», а я сказал: «жопа»? – парировал майор и озадаченно добавил: – А ведь никаких биологических остатков мы поблизости от тела не обнаружили. Высосал, значит, плод вместе со всей требухой и унес домой кашку варить, сука… Интересно, зародыш был еще жив?
Глава 9
Чертовщина
Элегические размышления о некрополической контрацепции, которая, впрочем, всё равно не помогает, прерываются появлением весьма подозрительного субъекта в тёмной болонье, а встреча с далёким предком не сулит ровным счётом ничего хорошего.
Он лежал на озаренной скупым осенним солнцем дорожке, неестественно вытянувшись и вывалив длинный окровавленный лоскут языка. Над мучительно оскаленной, почерневшей от крови мордой жужжали сонные осенние мухи. Тонкий черный ручеек загубленной песьей жизни наискось пересекал серый от пыли асфальт. Молоденькая мамаша, шедшая, видимо, на могилку к кому-то из родственников, тихо ойкнула. Потом подхватила на руки оторопевшего, готового вот-вот зареветь малыша, пугливо обогнула страшное место, изо всех сил стараясь не смотреть на жуткую находку, и поспешно затрусила прочь, ни разу не оглянувшись.
Тут, по закраине большого и беспорядочного скопища надгробий, изредка ездили автомобили – в основном катафалки, конечно. Подпитывали этот ощетинившийся тысячами крестов организм новой пищей, позволяя ему разрастаться вширь. Видимо, пес, спеша куда-то по своим собачьим делам, мирно перебегал дорогу, как вдруг, откуда ни возьмись, налетел ревущий железный монстр, походя зацепил злополучную псину и, не сбавляя скорости, умчался в небытие, оставив после себя в воздухе запах бензина и смерти… Сама ли издыхающая животина доползла до края дорожки или ее туда отнесли умирать сердобольные граждане – было неясно. «Да это, в сущности, и неважно, – подумал Артем. – Ну, задавили Шарика – и задавили. Что тут такого? Каждый день давят. Не человек же… Как говорится: собаке – собачья смерть…»
Казарин