Проклятый род. Иван Сергеевич РукавишниковЧитать онлайн книгу.
и об его запое страшные, дикие слова.
Грустью-задумчивостью Раиса, не видя людей, глядела. И вдруг побледневший Семен уловил на минуту на губах Раисиных поигравшую насмешливо-злобную улыбку. И понял, раздавленный, что душа любимой женщины играла в те миги убивающими словами:
– Ну и семейка!
И через полчаса, когда Семен решился с ней заговорить, не узнал он добрую, тихую Раису, тайную любовь свою: гордо голову повернула, что-то краткое резко ответила. Первая встала Раиса из-за стола, в залу прошла. И когда, еще через полчаса, не снес тоски своей Семен и крика сбесившегося Макара и вышел в залу, увидел он спокойно-гордую Раису каменно-сидящею с откинутою рукою и с высоко поднятою головой. На диване сидела, против той стены, где портрет великого железного старика. Сидела, лица к Семену вошедшему не обратила. И сел, робкий, возле. Взглянул – показалось: отвел глаза от сына железный старик, со стены только что глядевший на Раису.
Робким говором, взглядами, прощение выпрашивающими, помешал Семен Раисе. Думала о камне, растущем в душе ее.
Тот день принес и еще одну весть. Поздно, когда собрались уже расходиться, стало известно в дому на Торговой, что арестован Василий Васильич Горюнов, старичок милый. Выследила полиция двух не то скопцов, не то штундистов, с каторги бежавших. Захватила их полиция у начетчика на квартире. Там каторжные с Васильем Васильевичем чай распивали. Там всех четырех и захватили, в острог повели.
Приняв весть ту, мало обсуждали ее в дому железного старика. Не все и видали-то Василия Васильича. Но беседуя и прощаясь друг с другом, поглядывали косым взглядом на Раису; кто злорадно, а кто так, любопытствуя.
«Как-никак, а через тебя, голубушка, он и нам родственничек. Пока нищенствовал, старье продавал балчужное, Бог с тобой, хотя все же зазорно. Ну а этак и вовсе неладно. Скопцы… Штунда… Знаем мы. Тут политикой пахнет…»
Но, любуясь новорожденною гордостью своей, не потупляла взоров своих Раиса.
Из пещеры зачарованных снов выбился ключ на где-то там лежащие переулки жизни.
Женится Семен на Настасье Бирюлиной, на генеральской дочке.
Дом на Московской двухэтажный, кирпичный, барский, уже полгода в руках наследников железного старика. Князю-помещику деньги нужны были. Семен с Агафангелом от далекого имения отказались, сказали:
– У вас дом на Московской. И под залог дома дали.
Срок прошел. Агафангел за невзнос к недвижимостям фирмы причислил.
– А мы его, домик-то княжеский, на ваше, Семен Яковлевич, имечко от братцев откупим. Вам оно, Семен Яковлевич, и ко времени.
Никого не спрашивали. Доверенность. Только Макар, ежемесячную роспись проглядывая, кулаком в стол ударил:
– Хорош дом! Хорош, черт возьми. Без страховки сколько лет живет. Ну, пусть Семенов будет. Семену можно… Ха-ха! Ну и цена…
Семен Агафангелу говорил:
– Да не будет ли чего?
– Все по закону-с.
В те дни впервые