Конституция свободы. Фридрих фон ХайекЧитать онлайн книгу.
государства опирается на посылку о наличии частной сферы, демаркируемой на основании общих правил, соблюдение которых обеспечивается государством; и реальный вопрос заключается в том, следует ли государству ограничить свои принуждающие действия только теми, что обеспечивают соблюдение этих правил, или оно должно делать что-то еще.
Часто предпринимаются попытки – например, одна из них была сделана Джоном Стюартом Миллем[232] – определить защищаемую от принуждения частную сферу в терминах различия между действиями, которые затрагивают лишь самого действующего человека, и такими, которые затрагивают еще и других. Но поскольку вряд ли возможно действие, совсем не затрагивающее других, это различие оказалось не слишком полезным. Оно становится значимым лишь благодаря очерчиванию защищаемой сферы каждого индивида. Его целью не может быть защита людей от всех действий других, которые могут нанести им ущерб[233], а только лишь обеспечение того, чтобы данные, на основании которых они планируют свои действия, находились вне контроля других. В определении, где должны быть проведены границы защищенной сферы, важный вопрос заключается в том, действительно ли поступки других людей, которые мы хотели бы предотвратить, разрушают обоснованные ожидания защищаемого человека.
В частности, удовольствие или страдание, которые может принести знание о действиях других людей, не должно рассматриваться как правомерное основание для принуждения. Например, обеспечение соблюдения религиозных требований было легитимной целью государства в то время, когда люди верили в коллективную ответственность общины перед неким божеством и думали, что за грехи одного будут наказаны все. Но там, где частные практики не могут затронуть никого, кроме сделавших добровольный выбор взрослых участников, простое неодобрение того, что они делают, или даже знание о том, что своими действиями они наносят себе вред, не является легитимным основанием для принуждения[234].
Мы убедились, что потенциал открытия новых возможностей, постоянно создаваемый ростом цивилизации, есть один из главных аргументов в пользу свободы; поэтому аргументация в пользу свободы лишилась бы всякого смысла, если бы – из-за зависти со стороны других[235] или из-за их неприязни ко всему, что вносит смуту в привычный им ход мыслей, – нам пришлось отказаться от определенных видов деятельности. Хотя есть, несомненно, основания для того, чтобы обеспечивать соблюдение правил поведения в публичных местах, сам факт, что действие неприятно кому-либо из тех, кто узнал о нем, не может быть достаточным основанием для его запрета.
Вообще говоря, это означает, что внутри защищенной частной сферы государство не должно осуществлять принуждающий контроль за тем, морально действие или нет. Возможно, одна из важнейших характеристик, отличающих свободное общество от несвободного, – то, что в вопросах поведения,
См.: «Есть много таких случаев, когда индивидуум, преследуя совершенно законную цель, неизбежно, а следовательно, и законно причиняет вред или ущерб другим или препятствует им достигнуть блага, на которое они имели основание надеяться» (Ibid. Р. 84 [Там же. С. 372-373]). Ср. также сбивающую с толку первоначальную формулировку, содержавшуюся во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 года: «La liberté consiste a pouvoir faire tont ce qui ne nuit pas à autrui» [«Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другому»] с корректной формулировкой статьи VI Декларации прав человека 1793 года: «La liberté est le pouvoir qui appartient à l’homme de faire tout ce que ne nuit pas aux droits d’autrui» [«Свобода есть присущая человеку возможность делать все, что не причиняет ущерба правам другого»].
В нашем обществе самый яркий пример этого – его отношение к гомосексуализму. Как заметил Бертран Рассел: «Если бы все еще верили, как встарь, что терпимость к такому поведению навлечет на общество судьбу Содома и Гоморры, общество имело бы полное право вмешаться»