«И вот вам результат…». Владимир Васильевич ПерцовЧитать онлайн книгу.
с юмором, он высказался в микрофон в том смысле, что нет худа без добра. Мол, бывает, от свалившегося счастья человека хватает кондрашка – и он попадает в руки к нашим лучшим в мире врачам, которые потом выписывают его из больницы с самым точным в мире диагнозом: «отмучился». На этот тезис стадион коротко хохотнул, как бы выдохнул один огромный, главное, добродушный человек. Автор слегка осмелел и давай читать свой юмор. Начал он это дело, конечно, не без трепета. Но волнение ушло буквально после второго абзаца, где автор высказал удивление, почему продуктовый магазин возле железнодорожного вокзала называется «Спутник». И сам же ответил: «Конечно, «Спутник»! Ибо эти макароны, пряники, скумбрия в собственных слезах, кофейный напиток «Дружба», где подружились овёс, мыло, спичечные головки, а также опилки мебельной фабрики по производству музыкальных инструментов на территории условного противника, – это и есть наши самые верные спутники от вокзала до самой смерти!» На эту правду зал объёмом в 40 тысяч душ шумно, отчасти горько засмеялся.
Хотя сегодня это, может, и не смешно.
Тем не менее зал засмеялся, и автор седьмым авторским чувством понял, что смерть миновала. Дальше, как говорится, было дело за техникой. И вот автор стоит на этой раскалённой сковородке, читает свой юмор, понимая, что насмешить 40 тысяч человек не сложнее, чем 40. А когда сказал, что время наступило подлое, что теперь при бабках каждый поросёнок с хреном понимает о себе, что он свинья в апельсинах, – на эту тоже правду зал буквально грохнул и захлопал. Автора немного контузило, но в душе порадовался, крепко держа, образно говоря, вожжи зрительского внимания.
Короче, дело шло к позитивному финалу.
Но не дошло.
В какой-то момент опытным ухом в стройном, хоть и шумном течении юмора автор уловил как бы размытость. Как бы он на секунду отпустил вожжи, лошадь вильнула в сторону и затормозила по малой лошадиной нужде. Автор читает свой юмор, а ухом слышит, что на трибунах возник посторонний шум. И шум этот нарастает. И вот его уже никто не слушает. И тем же авторским чувством он понимает, что это конец. Но притом не возьмёт в толк, что случилось? А на стадионе уже стоит не культурный смех, а рёв, который бывает после забитого гола, только ещё страшней, ибо непонятный! Автор позорно замолкает на полуфразе и только тут замечает, что от злополучного сектора прямо через освещённое поле к сцене направляется человек, и человек этот женщина. Женщина идёт, шатаясь под тяжестью звуков, издаваемых ужасной толпой. В руках у неё что-то белеет, небольшая бумага.
Квиток.
Тут в голове автора смыкается, и он понимает, что, вопреки традиции, нашёлся владелец счастливого билета. В более идиотской ситуации автор не был и уже, даст Бог, никогда не будет. Вот только что всё было хорошо: ты стоишь в центре, ты всем нравишься, тебе хлопают; и ровно через минуту ты стоишь в том же центре и ты абсолютно никому не нужен! Коварная толпа нашла себе нового кумира, а ты не можешь даже провалиться, ибо строителями не предусмотрено. Конец!
Но