Белый Шанхай. Эльвира Валерьевна БарякинаЧитать онлайн книгу.
корпуса – его приглашают играть в кинотеатрах, на свадьбах и похоронах. Остальные пробавляются случайными заработками.
Самое трудное в эмиграции – начинать с нуля. Кому какое дело, что на родине ты был генералом или известным драматургом? Жизнь отбрасывает тебя в начало игры, к желторотым юнцам, которые к тому же намного лучше разбираются в местном языке и обычаях. Но тебе уже не 18 лет, и тебе по возрасту положено иметь хоть какие-то заслуги! Увы, предъявить людям нечего, и ты теряешь ценность не только в общественных, но и в собственных глазах.
В надежде на чудо я обошел все редакции англоязычных газет, но меня даже на порог не пустили. Русский акцент – это проклятие! Стоит мне произнести хоть слово – и все двери захлопываются перед моим носом: «С большевиками дела не имеем!» И кому я что докажу?
Моя родина превратилась в источник опасности: во всём мире голытьба, вдохновленная примером большевиков, мечтает отнять у «буржуев» собственность, и те, кому есть что терять, видят в русских возможных смутьянов и провокаторов.
Чтобы разобраться, кто из нас белый, а кто красный, нужны силы и время, и гораздо проще выставить подозрительного оборванца вон – на всякий случай.
Мне всё-таки повезло с работой, и я несколько дней пилил тиковые бревна для мебельной мастерской. Два человека должны были от рассвета до заката орудовать громадной восьмифутовой пилой, пока не начинало сводить мышцы. Когда пилильщик выбывал из строя, хозяин тут же выгонял его и приводил свежую «рабсилу». Лесопилки тут не в чести: какой смысл на них тратиться, если ручной труд дешевле грязи?
Временами я страшно завидую китайским детям, которые залезают по пояс в мутную ледяную реку и с помощью особых корзинок умудряются ловить рыбу. Они дрожат от холода, верещат и смеются и, судя по всему, неплохо проводят время. Такие ребята нигде не пропадут.
Впрочем, я тоже потихоньку учусь выживать в Шанхае. В особо удачные дни, когда мне перепадает серебряная монета, я не трачу её сразу, а размениваю на медную мелочь. Потом ищу, в какой лавке получше курс, и, оббегав полгорода, вновь меняю медяки на серебро, но уж с доплатой центов в десять. Для меня это означает ужин – именно столько стоит порция лапши или орехов в сахаре. Но смотреть надо в оба: торговцы продают еду на вес и частенько добавляют в нее песок для тяжести.
Если день совсем неудачный, то я обхожусь парой соленых огурцов за семь копперов или иду к французским монашкам-благотворительницам: они дают суп тем, кто посещает мессу.
Точно так же живет весь безработный Шанхай, а если кто добывает больше доллара в день, так преступлением: кто квартиры грабит, кто гоняет мелких торговцев: «Платите, а то худо будет!»
2
В прокуренной гримерке такси-гёрл переодевались и красили губы и брови. Посторонний ничего бы не понял из их разговоров, но Ада уже начала разбираться в местном жаргоне.
Самых лучших клиентов – молодых, веселых и богатых – девушки называли «ящерами», некрасивых богачей