Женщина с большой буквы "Ж". Эльвира Валерьевна БарякинаЧитать онлайн книгу.
я относилась к Штатам как к чужой стране: тут чудеса, тут звери бродят… Теперь это была моя родина.
Дома у бабы Капы ещё можно было сидеть, но стоило высунуться наружу – и всё, беда. Здесь водители пропускали пешеходов, здесь люди улыбались чужим и спрашивали, как дела, – и на меня нападали немота и тихий ужас.
Цены не поддавались описанию. Если считать по реальному курсу доллара, то всё стоило в десятки раз дороже. Но никто на это не обращал внимания.
Продукты в магазинах были красивые, как на натюрмортах. Морковь – очищенная! Мясо – расфасованное! Хлеб – и тот порезан.
В овощном отделе я чувствовала себя первооткрывателем. Репа с рогами, какие-то стручки, корочки, венички… Всё измерялось в фунтах и дюймах. Разобраться в этом было невозможно.
Каждые выходные баба Капа возила нас по окрестностям. Мы громко восторгались, чтобы доставить ей удовольствие. Нью-Йорк нам действительно нравился: в этом городе чувствовался особый пульс, как на космодроме.
Русский район Брайтон-Бич казался здесь сиротой в гостях. В магазинах – те же советские тёти, в газетах – та же чушь, перевернутая с ног на голову. Мы с Кегельбаном всё смеялись над местными витринами: «Айскрим: Ванила & Карамел флавор». На кой чёрт писать по-русски английские слова?
Опять воскресенье. Мне осточертело сидеть дома, и я решилась на вылазку. Солнце, бесконечные особняки, цветы вдоль газонов… У соседа из клумбы росли две берёзки – тоненькие, жалкие какие-то… Как там мой «Вагонник» поживает? Как мама? Как сестра?
Улицы были пустынны; лишь изредка машина проносилась и исчезала за поворотом. Я бродила целый час, но так никуда и не дошла: кругом только домики, домики, домики… Не хватило терпения – повернула назад.
Двери везде стеклянные, замки условные – приходи кто хошь, бери что хошь.
Баба Капа нас не любила. Мы ржали по вечерам, а у неё – мигрень. Она звала батюшку освящать дом, а мы ему руку не целовали. Поп пел, мы приплясывали: у нас где музыка – там дискотека.
Мою свекровь Капа доводила тем, что выкидывала продукты. Груши полежат три дня – выбрасывает. А зачем брала? Мы в Союзе из-за них по пять часов в очереди давились.
Димочка просил у неё машину – не давала. Ругалась, что мы у неё на шее сидим, а сама на работу не пускала: за иждивенцев ей полагались налоговые льготы.
Однажды Аделаида сказала Капе:
– Они отправят тебя в дом престарелых. Все деньги заберут, а тебе ни цента не оставят.
Баба Капа начала на нас орать. Соседи шарахались от нас: она им говорила, что мы у неё по шкафам лазаем и ищем золото.
Через месяц мы с Димочкой переехали в Брайтон-Бич.
35. Про бабу Капу
Баба Капа родилась в 1900 году. Жила как все: стояла за керосином, ходила на танцы. Чтоб скопить на приданое, вышивала бирки «Собственность Николаевской Железной Дороги».
Но тут грянула революция, и Капина судьба враз переменилась.
Полковник Егорский, известный на весь фронт храбрец и кокаинист, разглядел Капу в синематографе.