Еще один день. Станислав ВторушинЧитать онлайн книгу.
забыв обо всем на свете, целовались. Так увлеклись, что на Остудина не обратили внимания. Когда он предупредительно кашлянул, они лишь отодвинулись к калитке, освобождая проход на узкой, протоптанной в снегу тропинке. Приподняв отвороты полушубка, Сашка полуспрятал в них буйную свою голову. Никого в этот момент не видел, не слышал, и никто для него не существовал, кроме Ленки.
И вот теперь эта красивая девочка с удивительными синими глазами уже не сможет прижаться к груди того, кто первым поцеловал ее. Остудин вдруг представил, как вздрогнет она, услышав страшную весть, сникнет и потухнет, как побелеют ее губы и потускнеет взгляд, и ему стало нехорошо. «Что же это за жизнь? – подумал он. – Не жизнь, а свеча на ветру, которая может погаснуть каждую минуту. Кто же выставил нас на такой ветер? Ведь Саша отпраздновал свое двадцатилетие всего месяц назад. Разве можно допустить гибель человека в таком возрасте? Еще немного, и от некогда великого народа не останется ничего. Кто же повинен в этом?»
Вопросы лезли в голову, сжимали сердце, иногда почти останавливая его, но Остудин знал, что не успокоится, пока не найдет ответа. «Но кто же даст его мне? – подумал он. – За что мы воюем в Афганистане? И что такое ограниченный контингент войск? Вот уже третий год он вязнет в стране, которая нам не друг, не сват и не брат. Кто такие моджахеды? Кто такие душманы? И чего мы не можем поделить с ними?»
Мысли об Афганистане, о том, что в нашей жизни что-то идет не так, возникали у Остудина, когда он нетвердым шагом шел через подмерзшее поле аэродрома к одинокому Ан-2, стоящему у самого края рулежной полосы. И еще он думал, как сказать Константину Павловичу, что он привез гроб с телом его сына. Пытался поставить себя на его место, но сопоставление не укладывалось в голове. У него было неосознанное чувство вины перед своим заместителем. «Наверное, это потому, что у меня, в отличие от него, нет сына, – подумал Остудин. – Но если бы он и был, ему еще нужно вырасти. Время моих детей впереди», – горько усмехнулся Остудин и двинулся к открытой дверке самолета. В нем находился только второй пилот. Ни командира, ни страшного груза еще не было. Увидев Остудина, пилот спрыгнул на землю, притопнул тяжелыми, на собачьем меху сапогами, и, козырнув по-военному, коротко сказал:
– Командир сейчас придет. – И, опустив руку, добавил: – Диспетчер попросил нас взять до Таежного девушку. Вы не возражаете?
– Да нет, – сказал Остудин, глядя, как из здания аэропорта вышла вереница людей и направилась на посадку в стоявший недалеко Ан-24. Ему было все равно, кто полетит с ним.
Остудин хотел спросить про гроб, но не стал. К самолету, хрустя шинами по некрепкому утреннему льду, приближалась крытая машина, в которой, очевидно, и везли Сашу Кузьмина. Она остановилась, и из нее, не закрыв дверцу кабины, осторожно вылез старший лейтенант, по виду еще совсем мальчик, с бледным, без единой кровинки, лицом. Он был одет в меховую камуфляжную куртку, но Остудин сразу обратил внимание на его левую руку, висящую на перевязи.