Штрафники Сталинграда. «За Волгой для нас земли нет!». Владимир ПершанинЧитать онлайн книгу.
Не торопись, пока не припекло.
Уставшие от многодневного марша бойцы были облеплены пылью и не реагировали на мрачное предсказание старшины.
В голове Бориса что-то щелкнуло, он зашагал в обратную сторону. Обувь найти не сумел, шагал босиком, сбил ноги, но упрямо продолжал путь к дому. Через два дня его задержал патруль. Лейтенант, слушая рассказ, лишь качал головой. Парень отмахал сто с лишним верст и упрямо рвался идти дальше.
– Отпустите меня, – попросил Борис.
– Зачем? – удивился лейтенант.
– Домой пойду.
– Свихнулся, что ли?
– От страха он одурел, – сказал патрульный солдат с комсомольским значком на груди. – Глядеть на это чучело противно.
Задержание происходило посреди села. Собрались люди, ожидали, что будет дальше. Борис Ходырев, несостоявшийся боец инженерного батальона, очень напоминал плакатного дезертира. Обросший щетиной, в расхристанной гимнастерке без пояса, он переминался, глядя на избитые в кровь ноги. Только сейчас почувствовал, как они горят. Когда вели в кутузку, пришлось шагать через участок высохшей травы. Израненные ступни обжигало сильной болью, но когда он замешкался, лейтенант сильно пихнул в спину.
– Двигай живее!
– Не могу, ступни сбил.
– От фронта резво убегал.
А солдат с комсомольским значком не дал закурить. Предупредил:
– Не вздумай бежать. Стрельну.
– Куда я побегу, вон ноги в крови.
– Пожалеть тебя?
И больно толкнул прикладом. В подвальной камере районной комендатуры Бориса приняли более тепло. Посоветовали распухшие ступни лечить мочой. Дали махорки и объяснили, как надо держать себя на допросе.
– Кайся, говори, что ничего не соображал.
– Так и было, – отвечал Борис. – У меня в башке перемкнуло, вот и дунул непонятно куда.
– А сейчас готов сражаться до последней капли крови, – подсказали ему.
Ходырев соображал, издеваются над ним или продолжается инструктаж. Помявшись, заметил:
– Не обязательно до последней…
– Гля, поумнел!
Камера невесело посмеялась. Большинство из обитателей были дезертирами, имелась и другая публика. Сидел огромного роста боец с низким лбом и массивной, выпирающей вперед челюстью. Кроме дезертирства, он обвинялся в изнасиловании и убийстве. Основную часть времени он спал, зарывшись в солому. Когда приносили холодные сизые комки ячневой каши, жадно глотал свою порцию. Хлеба не давали, кашу запивали водой.
Насильника звали Геша, над его тупостью за спиной издевались, но и побаивались. Когда ему ночью стало холодно, он вытряхнул из шинели соседа. Обиженный человек пытался отстоять свое имущество, но получил удар в лицо.
Никто из обитателей камеры не вмешивался. Геша обладал огромной физической силой. Однажды ему вздумалось глянуть сквозь решетку. Наморщив покатый лоб, с минуту раздумывал, затем разогнул толстые прутья. Когда