Система современного римского права. Том IV. Фридрих Карл фон СавиньиЧитать онлайн книгу.

владельца у истца есть выбор: либо потребовать полученную продажную цену с процентами, как с добросовестного владельца, либо истинную стоимость вещи с учетом возможных плодов от нее[233]. Этим хотят сказать, что он может признать или не признать заключенный договор с его последствиями в зависимости от того, что кажется ему более выгодным.

b) Деньги, с которых ответчик должен платить проценты согласно только что высказанному правилу, были внесены им самим в наследственную массу. Спрашивается, однако, должен ли он платить проценты с наличных денег, обнаруженных в наследстве. Согласно общим рассуждениям, мы вынуждены склониться к тому, чтобы подходить к этому совершенно так же, как и к ранее упомянутому. Он является управляющим, возможно, чужого имущества и поэтому обязан обходиться с его частями в зависимости от их вида как добрый хозяин дома. А такой не позволит деньгам лежать без всякой пользы. Если, стало быть, умерший незадолго до своей смерти получил, например, капитал, приносящий проценты, и ему не хватило времени, чтобы снова его одолжить, то едва ли можно будет оправдать владельца, который хотел бы пренебречь всем этим капиталом в течение всего разбирательства.

И все же, кажется, Папиниан совершенно неожиданно хочет сказать в следующем фрагменте, на который ссылается Ульпиан, что владелец наследства никогда не должен платить проценты с любых обнаруженных наличных денег:

«Papinianus autem libro tertio quaestionum, si possessor hereditatis pecuniam inventam in hereditate non attingat, negat eum omnino in usuras conveniendum»[234].

К счастью, из того же труда Папиниана, на который здесь ссылается Ульпиан, у нас есть фрагмент, который служит не только для спасения высказанного принципа от кажущегося противоречия Папиниану, но и одновременно для придания ему более полной формы посредством необходимого уточняющего определения:

«de pecunia deposita, quam heres non attingit, usuras praestare non cogitur»[235].

В обоих фрагментах речь идет о pecunia quam non attingit, только в первом незатрагиваемым лицом называют possessor hereditatis, а во втором – heres, и это высказывание, связанное с упоминанием pecunia deposita, приводит прежде всего к тому, что данный фрагмент толкуют как говорящий об actio depositi против истинного наследника депозитария. И все же я полагаю, что это объяснение следует отвергнуть. Во всем фрагменте, из которого взята эта небольшая часть, говорится об ответчике в случае виндикации, а с ним можно, пожалуй, сопоставить ответчика в случае иска о наследстве, но не ответчика в случае actio depositi. Поэтому я считаю следующее объяснение более правильным[236]. Здесь «heres» означает «possessor hereditatis», вследствие чего оба фрагмента относятся к одному и тому же случаю. Pecunia deposita – это денежная сумма, которую умерший предназначил не для расходования на домашнее хозяйство, не для дачи взаймы, а, напротив, для хранения наличными как деньги на «черный день»; такой случай упоминается в другом месте и обозначается совершенно схожим выражением «pecunia praesidii causa reposita» (или даже «seposita»)[237]. Подобные деньги мог хранить далее нетронутыми и владелец наследства, не уплачивая за это проценты,

Скачать книгу

233

L. 20, § 12, 16, L. 36, § 3 de her. pet. (5. 3).

234

L. 20, § 14 de her. pet. (5. 3).

235

L. 62 pr. de rei vind. (6. 1.) из Papinianus, lib. VI, Quaestionum.

236

Тем не менее не хочу умалчивать о том, что возможно еще одно юридическое толкование фрагмента. Ведь речь может идти о наследнике депозитария, против которого предъявили actio depositi. Однако тогда необходимо добавить следующие условия: 1) что уже умерший не был в просрочке, ибо иначе просрочка (вместе с обязательством по процентам) перешла бы к наследнику, так что его не смогло бы защитить и то, что он не прикасался к деньгам (L. 87, § 1 in f. de leg. 2); 2) что и он сам попал в просрочку по той же причине, а не из-за предостережения. Это последнее можно было бы, правда, понять так, что наследник ничего не знал о депозите, что предотвращает просрочку (L. 42 de R. J.), и что он вместе с тем добросовестно заявлял, что хочет до поры до времени оставить деньги нетронутыми, вследствие чего этот случай становился бы аналогичным случаю с виндикацией денег. То же, что при таком толковании мысленно необходимо добавлять столь многое ради того, чтобы высказывание не было опровергнуто иными несомненными нормами права, делает это объяснение весьма сомнительным и отдает предпочтение первому, которое и без этого поддерживается словесным подобием обоих фрагментов.

237

L. 79, § 1 de leg. 3 (32): «His verbis: quae ibi mobilia mea erunt do lego, nummos ibi repositos ut mutui darentur, non esse legatos Proculus ait: at eos, quos praesidii causa repositos habet, ut quidam bellis civilibus factitassent, eos legato contineri: Et audisse se rusticos senes ita dicentes, pecuniam sine peculio fragilem esse: peculium appellantes, quod praesidii causa seponeretur». Это объяснение приводил уже Глюк (Bd. 8, S. 297, 298). Для его поддержки может послужить следующее замечание. Упоминаемая Папинианом в двух местах «pecunia inventa (deposita) in hereditate quam heres [possessor hereditatis] non attingit» явно похожа на курьез, рассказанный в виде пословицы, как у Гая: «quod veteres scripserunt de eo qui in aciem perduxisset» (III, § 196) и «et hoc veteres scripserunt de eo qui panno rubro fugavit armentum» (III, § 202). Это очень хорошо подходит к единичному случаю praesidii causa nummi repositi, упомянутому Прокулом.