Когда Осёл летал выше, чем Пегас. Театральные были и небылицы. Александр МирлюндиЧитать онлайн книгу.
и все почему-то думали, что прилагательное Плохой говорит о том, что это театр с обилием нецензурной брани, т.к. театром просто с нецензурщиной никого не удивишь уже, театр перенасыщенных жестких эротических сцен и с залитой кровью подмостками. Кто-то пустил слух, что на сцене будут резать коров и обезьян. Вобщем, всем было очень интересно…
Многие зрители ушли еще до антракта. Некоторые из оставшихся прикрывали руками глаза, чтобы не видеть то, творится на сцене. Некоторые откровенно смеялись над нелепостью, творившихся на подмостках.
Артист Н., игравший центральную роль Кинг-Конга, бегал в костюме и гриме обезьяны по сцене с огромной линзой в руках, и, чтобы показать, что он большой примат, смотрел через эту линзу в зал, и скалил зубы. Главная героиня наигрывала безбожно, и «кололась», в смысле, не могла подавить смех не по роли, глядя на Кинг-Конга. Массовка, изображавшая дикарей, была откровенна паршива. В конце с кулис опустились несколько игрушечных вертолетов, которые под фонограмму стали «стрелять» в Кинг-Конга. Артист Н, крайне вяло отмахивался от них, а затем зарычал и умер…
На поклонах с жидкими аплодисментами, когда оставшиеся зрители-стоики выходили из зала, на сцену выбежал возбужденный и подвыпивший режиссер Р-кий, который поздравил всех с рождением нового театра, и завопил, что в фойе всех оставшихся посетителей ждет «а-ля фуршет». Несколько человек, решив хоть чем-то скрасить потерянный навсегда вечер, подошли к столам. Но «а-ля фуршет» был под стать спектаклю. Было очень невкусно. Многие продукты были просрочены. Черствый хлеб. От колбас пахло нехорошо. Сыр был несвеж. Денатуратовую водку невозможно было пить…
Вобщем, цель была достигнута. Это был действительно очень плохой театр…
Театральная Москва гудела. Одни кричали, что театр надо непременно закрыть, причем чем быстрее, тем лучше. Другие откровенно зло смеялись, и говорили что-то о «диктатуре демократии». Третьи, большинство, откровенно и искренне недоумевали, как ТАКОЙ театр вообще могли открыть.
Но антиреклама сыграла свою роль. Роль ХОРОШЕЙ рекламы. В театр стали покупать билеты. Более того, у театра появились поклонники. Если их так можно назвать.
Было много маргинальных и гопотливых личностей, приходивших в театр поржать и воспринимавшие все происходящее как безумный стеб. Но были и странные люди, одетых более менее интеллигентно, и принявших театр близко к сердцу. «Мы простые люди, -говорили эти зрители, -Нам не понять изыски Любимова, гражданский пафос Ефремова, заумь Анатолия Васильева. Нам это чуждо. Когда наши знакомые с жаром обсуждают их опусы, мы зажимаемся, и чувствуем себя никчемностями и недалекими. Да, безусловно, мы плохие зрители. И поэтому именно в Плохом театре чувствуем себя наравне с актерами. Более того, мы чувствуем себя личностями! Настоящими личностями! Руки прочь от Московского Плохого Театра!».
Режиссер Р-кий сиял! «Мы нашли своего зрителя!, -вопил он на сборе