Остров. М. А. БеннеттЧитать онлайн книгу.
он словно скользил над толпой, совершая круг почета вдоль всех четырех сторон, надвигаясь на меня, единственного Двенадцатого, но Одиннадцатые его уронили, и Лоам тяжело рухнул к моим ногам. Он чуть не сшиб меня, в нос ударил знакомый запах пота и одеколона после бритья, само собой, Лоам не извинился и даже не глянул в мою сторону, а вскочил и понесся вокруг двора легкой побежкой, не ускоряясь, одной рукой придерживая на голове серебряную крышку, другой помахивая на бегу. Кто-то откуда-то притащил школьное знамя с деревом и островом и накинул Лоаму на плечи, словно тот Олимпийские игры выиграл или еще какую крутую хрень. А уж Лоам постарался выжать из этой минуты все по максимуму.
А я наблюдал – единственный во всей школе, кроме Флоры, кто не приветствовал Лоама криками и аплодисментами – и видел, как улыбается мисс Харди, и подпрыгивает, и хлопает в ладоши, а мистер Адамсон свистит в два пальца, по-настоящему свистит, как многие бы хотели, да мало кто умеет. И я увидел то, от чего мои надежды разбились вдребезги: мистер Эррингтон – мистер Эррингтон утирал слезу.
Чесслово.
Тот самый жест, как в кино, когда героя одолевают эмоции, быстрое движение указательного пальца, слеза блеснула на солнце точно бриллиант. И эта слеза сказала мне, что ничего хорошего меня не ждет. Как бы я ни отличился в учебе, все будут всегда на стороне Лоама, чемпиона чемпионов, проклятого Ланселота нашего маленького Камелота.
10
Спина верблюда
Мне предстояло вынести еще две коронации в Осни – оба раза триумф справлял Лоам, – прежде чем я выбрался оттуда. И будет только справедливо сказать, что с каждым годом становилось все хуже. Как, спросите вы, что может быть хуже жидкого дерьма, потекшего из тебя посреди стадиона? Хуже, чем со страхом следить за экраном своего смартфона до серого предрассветного часа?
И тем не менее. Мы становились старше, и все издевательства становились тоже более взрослыми. Прежде чем я перейду к рассказу о темной материи, отмечу один важный аспект взросления: приближались экзамены, общегосударственные, за среднюю школу, которые в Англии сдают в шестнадцать лет. Я по-прежнему оставался у всех на посылках и за пределами уроков почти ничего не произносил, кроме того словечка, что дала миру Америка – сейчас это самое популярное слово на планете: «О’кей». Это короткое, покорное словцо стало моей мантрой, моим девизом.
– Селкирк, ступай купи мне струну для скрипки. В музыкальном магазине «Кэсуэлл» на Бэнбери-роуд. Стальную, не вздумай притащить синтетику.
– О’кей.
– Селкирк, манговый «бабл-ти» с клубникой, а если подсунут яблочный мармелад, отправлю тебя обратно.
– О’кей.
– Селкирк, эй! Двадцать четыре парацетамолины. Бродяге аж приперло – побыстрей, бро! На цырлах в «Бутс», паря!
– О’кей!
И если вы думали, что хотя бы перед экзаменами жизнь стала полегче, то сильно ошибаетесь. Лоам гонял меня за водой и «Редбуллом», энергетическими батончиками и прочей ерундой, которая, как он надеялся (ха-ха), поможет ему включить мозг после шестнадцатилетнего