Джек-потрошитель с Крещатика. Лада ЛузинаЧитать онлайн книгу.
храмом с «балкона» второго этажа – здесь всегда было тихо, покойно. Здесь она была с Самым прекрасным в мире Владимирским собором один на один. Над головой сияло сотворенное Вильгельмом Котарбинским «Преображение Господне» – стоящий в яйце сверкающего света Иисус являл ученикам свою истинную небесную суть.
Она тоже преобразилась – стала Киевицей, властительницей Вечного Города. И теперь подумала вдруг: «Как это странно…».
Она могла разговаривать с Киевом, воскрешать мертвых, и сама умирала и воскресала, карала и миловала, трижды спасала мир. И любая загадка мироздания, над которой ломали умы сотни лет сотни мудрецов, казалась ей нынче простой в сравнении с вопросом… Кому ее сын должен сказать «папа»?! Миру, который любит ее и всегда будет с ней и с маленьким Мишей? Или своему настоящему отцу, который даже не знает о его существовании? Стоит ли рассказать Мише об отце, умершем за сто лет до его рождения, и должна ли она рассказать отцу о сыне? Отцу, который жил и умер, не подозревая, что у него есть сын и наследник!
Больше всего Маше хотелось, чтоб на ее вопросы ответил кто-то другой, чтобы она случайно столкнулась здесь с Врубелем и не смогла не сказать ему правды.
Но на тайную просьбу Киев ответил ей «нет». Она не знала, какой нынче год и день, но точно знала, что в этот день Михаила Врубеля не было в соборе, – она ощущала его отсутствие кожей. И ей страшно захотелось поступить против воли Отца – по воле своей щелкнуть пальцем, увидеться с Врубелем и открыть ему все. Все!
«Именно так я и сделаю», – Ковалева подняла повелительную руку, машинально подняла глаза вверх, – ее взгляд ласково коснулся щедро изукрашенных раззолоченных стен. Врубель написал здесь только орнамент, единственную написанную им композицию «5-й день творения» заставили позже переписать Котарбинского! Но теперь собор кичился его именем, и никто из историков не забывал помянуть: Владимирский расписывал не только Васнецов, Нестеров, Котарбинский, Сведомские, но и гений Серебряного века – Михаил Врубель. Хотя на деле его эскизы не приняли. Да и не могли их принять – слишком странными они были, слишком стремными, порой даже страшными…
Маша вспомнила, что здесь, во Владимирском, ночью в крестильне сумасшедший Врубель нарисовал Божью Матерь с изуродованным лицом, с когтями, как у кошки, а потом закричал…
Ковалева вздрогнула: «Нет, я не хочу… Мише не нужно знать, что он сын сумасшедшего! Пусть лучше его отцом будет Мир!»
Она приняла решение. Окончательное – в душе сразу воцарился покой.
Миша-младший не будет расти в осознании, что он – сын безумного гения позапрошлого века. И не нужно знакомить его с подобным отцом – во всяком случае, до тех пор, пока Миша не станет взрослым.
Она с благодарностью погладила мраморные перила балкона хоров, вознаграждая Собор за совет, за то, что ее внутренние «Весы» наконец обрели долгожданное равновесие, и за то, что свой 24-й день рождения 21 октября она сможет встретить безмятежно счастливой…
– …Вы уже слышали? – раздался со стороны лестницы