Перемена климата. Хилари МантелЧитать онлайн книгу.
улиц напрочь исчезли туристы, а небо над головой отливало свинцом.
Ральф решил – что было для него непривычной роскошью, которую он позволял себе крайне редко, – выпить чаю. Девушка за стойкой попросила его пройти наверх. Вдыхая хлебные ароматы, он поднялся по крутой лестнице с хлипким поручнем и очутился в помещении, где от пола до потолка было едва ли семь футов, а на полудюжине столов красовались розовые скатерти и белые чашки. На последней ступеньке лестницы Ральфу, рост которого составлял шесть футов, пришлось пригнуться, чтобы пройти под стропилом. Выпрямившись и повернув голову, он обнаружил, что смотрит прямо в глаза Феликсу Палмеру, наливавшему его сестре Эмме вторую чашку дарджилинга.
Последующие двадцать минут выдались весьма необычными. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Эмма как-то стушевалась. Нет, она обернулась, приветствовала брата улыбкой и сказала: «Бери стул и садись к нам. Что ты будешь – кекс с поджаристой корочкой, булочку или то и другое вместе?» А Феликс опустил на стол обтянутый харрисовским твидом локоть, поставил чайник на подставку и радостно воскликнул: «Ральф, старина, все по делам мотаешься?!»
Ральф сел. Его лицо было бледным, а рука, когда он потянулся за чашкой, что принесла официантка, заметно дрожала. Невинная картина, представшая его взору, когда он поднялся по лестнице, внезапно и жестоко явила свою истинную суть. Больше всего Ральфа смущало не то, что его сестра завела интрижку с женатым мужчиной, а мгновенное осознание того, что эта интрижка является одним из элементов мирового порядка, данностью, своего рода столпом мироздания для всего прихода, и только он, глупый, слепой, эмоционально нечувствительный Ральф, не был о том осведомлен; только он – и его жена Анна, которой нужно обо всем рассказать, поскорее вернувшись домой.
Если бы его спросили, как он все это осознал, в мгновение ока, просто повернув голову под стропилом и встретив взгляд голубоглазого Феликса, – он бы не нашелся, что ответить. Знание пришло к нему как бы само по себе, возникло из неведомых пучин. Когда принесли кекс с корочкой, он откусил кусочек, положил остальное обратно на тарелку и вдруг понял, что откушенный кусочек превратился у него во рту в гальку, которую невозможно проглотить. Феликс достал из кармана пакет из коричневой бумаги и сказал: «Послушай, Эмма, я принес шерсть, которая нужна Джинни для ее треклятого гобелена. В магазине мне говорили, что заказа придется ждать три месяца, но я зашел к ним наобум, и выяснилось, что шерсть привезли этим утром». Он вынул из пакета на скатерть моток шерсти оттенка засохшего папоротника. «Надеюсь всей душой, что угадал с цветом. У Джинни прямо пунктик насчет оттенков».
Эмма ответила что-то вежливое, и Феликс пустился рассказывать о перестройке церкви в Фэйкенхеме – дескать, его компании предложили этот проект в начале недели, и к среде, то есть сегодня, они уже кое-что придумали. Потом стали обсуждать зарплату органиста, играющего в приходской церкви, а дальше перескочили на цены на бензин. Ральф в разговоре не участвовал. Моток рыжеватой шерсти продолжал лежать на столе, и он косился на него