Приговор. Об экспертизе душевнобольных и преступников. Владимир СербскийЧитать онлайн книгу.
влиянием бреда о своей виновности может совершить преступление только ради того, чтобы привлечь на себя внимание правосудия и подвергнуться законной каре за все свои мнимые преступления; многие употребляют при этом все старания, чтобы быть осужденными и казненными: здесь мы имеем не только понимание свойства и противозаконности своего поступка, но и желание подвергнуться самому высшему наказанию. Точно так же нередко первично-помешанные совершают преступление только для того, чтобы иметь возможность явиться перед судом и поведать о всех тех кознях, которые устраивают их враги. Все эти больные должны быть наказаны, потому что закон говорит то же, что говорил английский судья начала прошлого столетия: умалишенный преступник должен быть совершенно лишен разума и памяти и не сознавать, что он поступает как дикий зверь; только такой человек не может подлежать наказанию. Как английский судья, так и наш закон совершенно упускают из виду, что многие больные могут вполне хорошо сознавать противозаконность своих поступков и тем не менее они не могут быть ответственными за них, так как не в состоянии удержаться от их совершения, не могут противостоять вследствие недостаточной умственной силы своим мыслям или влечениям.
«По выражению одного замечательного юриста, говорил присяжным американский судья Белль, человек, подлежащей каре закона, должен обладать достаточной силой памяти, рассудка, ума и воли, чтобы иметь возможность отличить добро от зла по отношению к преступлению, которое намерен совершить; и, кроме того, сознавать, что поступок этот будет противонравственным и что он сам подвергнется законному наказанию, если совершит его. К этому я прибавлю еще, что такой человек должен иметь и достаточную умственную силу для сдерживания внезапных побуждений своего расстроенного ума… Я привык считать отличительным доказательством психического расстройства невозможность управлять движениями собственной души… Раз потерян контроль воли над мыслями, может быть потерян и контроль над поступками; и подсудимый под влиянием болезни действует не как разумное существо, но слепо следует внушениям превратных мыслей, которых не может ни сдержать, ни устранить. Не без основания говорили в древние времена про умалишенных, что они одержимы злым духом или бесом, – до такой степени влечения этого злого духа противны всем естественным побуждениям того же самого сердца и ума»[9].
Итак, вопрос о способности ко вменению не исчерпывается исключительно пониманием противозаконности или свойства своего деяния. При существовании такого понимания необходимо еще удостовериться, мог ли больной удержаться от совершения поступка или нет, был ли он в состояния противостоять своим мыслям и влечениям, или же его поступки были органически обусловлены болезненным расстройством, лишившим его возможности контроля и руководства ими. 95-я ст. Уложения о нак. оставляет эту наиболее существенную сторону вопроса без внимания, в чем и кроется ее главный недостаток, могущий вести