Миф о лягушке-царевне. Александр Феликсович БорунЧитать онлайн книгу.
Неужто целая горная цепь может ползти?
Пока Терун думал, горы стали приближаться быстрее, болото заходило ходуном, забулькало и зачавкало. Гора в середине оказалась вулканом: она стала извергать огонь и дым. И росла она быстрее других.
И тут Терун понял, что это не горы, а змей и есть, а вулкан – это его голова. Вон глаз над кратером виднеется, вон зубки стальные сквозь пламя проглядывают… Похоже, надо еще пару раз по сорок раз прибавить, чтобы с ним поздороваться. Вот только не хочется Теруну сначала увеличиваться, а потом камень подбирать! Лучше бы сейчас. А то придется срочно уменьшиться, да если карман с камнем сверху окажется… Обидно будет быть задавленным своим же камешком! Камень, однако, попадаться никак не хотел…
Тут змей расправил крылья и взлетел в небо. Неба сразу же никакого не осталось. Он занял его целиком. Но высоко подыматься не стал, мало что когтями, как перевёрнутыми башнями с острыми шпилями, болото не пашет.
И видит Терун , что змей не оставил ему места для увеличения. Увеличиваясь, Терун непременно стукнулся бы об него головой, и он своим весом загнал бы Теруна в болото по уши, а то и с маковкой.
Тогда Терун быстро три раза сказал "минимабор", и змей удалился ввысь и исчез в сгустившемся наверху тумане38.
Времени у Теруна тоже было много. Змей мог пасть на него за один миг39, но в том змеевом миге помещалось теперешних Теруновых сорок сороков сороков мигов… это будет… разделить на три и умножить два раза на полтора, чтобы миги в минуты превратить, а те – в часы… сорок третей полуторасороковок полуторасороковок мигов, то есть сорок третей полуторасороковок минут, то есть сорок третей часов – тринадцать часов с лишком40! Да, придется змею повисеть в воздухе, пока Терун подумает, как дальше с ним быть.
А если бы Терун стал ждать, пока змей устанет обнюхивать болото и улетит? А когда он улетит? Наверное, тогда, когда Терун на его месте улетел бы – раз уж он, змей, зеркальный. А Терун больше часа нюхать болото не стал бы… Это будет теперешних сорок сороков сороков часов… на шесть поделить, на четыре поделить, на две дюжины умножить, чтобы получились дни… сорок двадцаток третей десятков дней… еще на три поделить и умножить… восемь сотен девятых месяца… многовато… на четыре и на три поделить и на дюжину умножить… две сотни двадцать седьмых года – без малого семь с половиной лет!41
Пока Терун размышлял, он без устали вокруг оглядывался, и, наконец, нашел камушек. Правда, не совсем это был камушек – раковина завитая, оставшаяся от какой-то болотной улитки, но Терун решил, что это неважно42. Завязал раковину в платок, положил в карман и стал дальше думать.
Значит, так, думал он. Если я сейчас вынырну и столкнусь с змеем, уменьшаюсь обратно и жду семь с половиной лет. А если он, змей, уменьшится вслед за мной? Как мне, Теруну, уменьшиться дальше, когда в кармане ракушка? Значит, наоборот, если он, змей, уменьшается, то я, Терун, резко увеличиваюсь, и тогда посмотрим, кто кого!
Терун
После уменьшения в 64 000 раз небо было для Теруна на высоте не больше половины прежнего роста, потому что прозрачность воздуха сильно уменьшилась. Ведь воздух – это всегда туман, только обычно прозрачный, потому что капли этого тумана очень мелкие. Но, впрочем, и не молекулы воды – вода испаряется довольно крупными скоплениями молекул – агрегатами, чему и обязана своей беспрецендентно высокой в ряду подобных соединений H2Se, H2S, H2O температурой кипения. А теперь капли этого тумана стали для Теруна крупными. Их самих Терун все равно не видел, для этого он маловато уменьшился, но туман сгустился.
Из дальнейшего ясно, что здесь миг – синоним современной секунды.
Чрезвычайно интересный способ счета: сомножители так и остаются сомножителями, произведение не вычисляется. Видимо, это представляло значительные сложности. Да и зачем, действительно, его вычислять?..
Еще один образец такого же вычисления без промежуточного подведения итогов.
Знал бы он, к каким это приведет последствиям!