Шопенгауэр как лекарство. Ирвин ЯломЧитать онлайн книгу.
Высшее, что может достаться на долю человека, – жизнь героическая[7].
Джулиус вышел от Филипа совершенно разбитым. Держась за перила, он неуверенно спустился по лестнице и, пошатываясь, вышел на солнце. Несколько секунд постоял, соображая, куда повернуть. Свободный вечер сулил больше беспокойств, чем радости. Он привык к тому, что его время расписано до минуты: если не было встреч с клиентами, другие не менее важные дела требовали его внимания – книги, преподавание, теннис, научная работа. Но сегодня ничто не казалось важным. У него даже закралось подозрение, будто на самом деле ничто никогда и не было важным и сознание только ловко обманывало его, заставляя поверить, что он занимается важными вещами. Но сегодня Джулиус видел его насквозь. Нет, сегодня у него не было никаких важных дел, и он бесцельно поплелся по Юнион-стрит.
Когда за Филлмор-стрит деловые кварталы закончились, он заметил впереди старуху, с грохотом толкавшую перед собой ходунки. Боже, что это было за зрелище. Джулиус поспешил отвести взгляд, но любопытство пересилило, и он вновь повернул голову. На старухе было несколько кофт и вдобавок тяжелое зимнее пальто – на улице ослепительно сияло солнце, и весь этот маскарад выглядел до крайности нелепо. Отвисшие бурундучьи щеки лихорадочно дергались – вероятно, старуха пыталась сладить с зубными протезами, никак не желавшими вставать на место. Но отвратительнее всего была огромная уродливая шишка, висевшая под ноздрей, – просвечивающая розоватая бородавка размером с виноградину, из которой торчало несколько длинных щетинок.
«Ну и пугало, – промелькнуло в голове у Джулиуса, но он тут же одернул себя: – Эта старуха не намного старше тебя. Вот что ждет тебя в будущем – бородавки, ходунки, инвалидное кресло». Когда старуха подошла ближе, он услышал ее ворчливый голос:
– Что это за магазины? Чем они здесь торгуют, хотела бы я знать?
– Не знаю, я здесь просто гуляю, – громко ответил Джулиус.
– А вас никто не спрашивал.
– С кем же вы говорите? Кроме нас, здесь, кажется, никого нет.
– Какая разница, что нет? Вас не спрашивают, я вам говорю.
– А кого же? – Джулиус приставил обе руки ко лбу и сделал вид, что осматривает пустынную улицу.
– Тебе-то какое дело? Бродят тут всякие, – пробурчала старуха и забряцала своими ходунками дальше.
Джулиус застыл на месте. На всякий случай осмотрелся, чтобы убедиться, что никто не видел этой сцены. Боже мой, подумал он, я совсем свихнулся – какого черта я вытворяю? Хорошо еще, что сегодня нет клиентов. Нет, беседы с Филипом Слейтом явно не идут мне на пользу.
В этот момент на него пахнуло упоительным ароматом кофе из распахнутых дверей «Старбакса». Один час с Филипом, решил он, стоит хорошей чашки двойного эспрессо. Внутри он устроился у окна и принялся рассматривать прохожих. Ни одной седой головы – ни в кафе, ни на улице. В свои шестьдесят пять он был здесь самым старым, старше других стариков, и, если принять во внимание
Артур Шопенгауэр. Parerga и Paralipomena. – Т. 2. – § 172.