Брусиловский прорыв. М. В. ОськинЧитать онлайн книгу.
М. В. Алексеева главкосев ген. А. Н. Куропаткин и главкозап ген. А. Е. Эверт высказались против наступления, предложив держаться строго оборонительных действий, раз уж войскам по-прежнему не хватает технических средств ведения боя, в особенности тяжелой артиллерии. При этом главкосев и главкозап совершенно справедливо отметили, что держаться точки зрения французов не стоит, ибо союзники бездействовали все лето 1915 года, когда германцы наносили измотанным кризисом вооружения русским армиям поражение за поражением. Следовательно, теперь, когда тяжелой артиллерии в войсках по-прежнему катастрофически не хватает, что и выявила неудача наступления на озере Нарочь, новое наступление также обречено на провал. Генерал Куропаткин заявил даже, что «прорвать фронт совершенно невероятно, ибо их укрепленные полосы настолько развиты и сильно укреплены, что трудно предположить удачу». Генерал Эверт заметил, что «неудача произведет тяжелое впечатление не только на войска, но и на всю Россию… при недостаточном материальном обеспечении войск задача, на них возложенная, не может быть выполнена»[16].
Итак, главным недостатком признавалась нехватка тяжелой артиллерии, а также и боеприпасов. А. Е. Эверт не постеснялся даже заявить, что, зная качество германских войск, он не сможет удержать занятой неприятельской полосы даже при трехкратном превосходстве в силах, в случае вражеского контрудара. Посему оба комфронта настаивали на строго оборонительных действиях, пока, по крайней мере, не будет достигнуто техническое равенство с врагом.
Учитывая сравнительные возможности русской и германской промышленности (все равно насыщение немцами Французского фронта техникой имело какой-то предел, после чего все резервы хлынули бы на Восток), можно было дожидаться, что называется, «до второго пришествия». И опять-таки, если затяжка войны в чисто экономическом плане играла на Антанту, то Российская империя выпадала из этого ряда: накопившиеся внутри страны противоречия требовали своего скорого разрешения, а эти мероприятия откладывались императором «до победы», чтобы никакие реформы не выглядели «вынужденными», по примеру Первой Русской революции 1905–1907 годов.
Как видно, главнокомандующие русскими фронтами, превосходно понимая, что наступать так или иначе, но придется, ибо межсоюзные договоренности предполагали наступление на всех фронтах в кампании 1916 года, попытались саботировать принципы общесоюзной стратегии. С субъективной точки зрения главкосев и главкозап были правы, с объективной же – нет, так как Российская империя все равно уже взяла на себя обязательства наступления в кампании 1916 года. Экономическая зависимость России от западных союзников требовала и зависимости русской стратегии: поглощенные узкоэгоистическими побуждениями, генералы не желали понять этого.
Оправданиями выступили обычные «бичи» русской армии – недостаток техники и мощь оборонительного фонта неприятеля. Разумеется, что отказа от
РГВИА, ф. 2003, оп. 2, д. 1017, л. 218; Наступление Юго-Западного фронта в мае – июне 1916 года. Сборник документов империалистической войны. – М., 1940. С. 80.