Историкум. Мозаика времен. Андрей ДашковЧитать онлайн книгу.
ещё оставалась пара «дегтярей» с мотоциклеток, а достать бронетранспортёр даже из «шрека» было непросто из-за хорошо выполненного укрытия. Пристрелянный днями раньше, «броник» прижимал немцев к земле, не давая атаке развернуться.
Хреновее стало после того, как шатуны выкатили самоходку «Штуг-4». «Броник» был подорван с третьего выстрела. «Штуг» хозяйственно разваливал амбразуры форта, одну за другой, и плавающие в поту противогазов бойцы охраны отбивались от наседавших немцев с куда меньшим азартом, чем прежде… но вскоре дело наладилось, потому что в самом начале атаки Николаев сделал радиозапрос о помощи в штаб бригады.
Всё же сорок пятый – не сорок первый. Взвод «тридцатьчетвёрок» и тяжёлый ИС-2, развернувшись веером с марша, вымели остатки немцев обратно в лес, на ходу сделав из «Штуга» решето.
Штильман аккуратно обошёл стороной вопрос Лютенко о потерях среди его бойцов. Взводный мотнул головой и отвернулся к стене. Юлия и Шпагин молча переглянулись.
Военврач перевёл разговор на другое.
– Вы, как и некий великий махинатор, что попал под лошадь, отделались лёгким испугом, – медик разговаривал с характерным одесским нажимом. – Невероятный случай жизни. Ваши мамы родили вас всех в сорочках. Скажите спасибо вот этому молодому человеку, – он кивнул на Шпагина, – что втащил вас обоих сюда и только после этого сковырнулся сам…
Пока доктор рассказывал Юлии и Лютенко о перипетиях боя, Шпагин, одетый в пижаму пошлого абрикосового цвета, вышел из «палаты» в коридор, бережно переступая непослушными от слабости ногами. Пошатываясь, он прошлёпал через тамбур с внушительными, полуметровой толщины, стальными дверьми-задвижками в другой, наклонный, коридор, уходивший вглубь.
В пятом или шестом дверном проёме, выходившем в коридор, Шпагин увидел Николаева, который стоял у высокого оцинкованного стола в центре ярко освещённой комнаты.
Весёлое дело, подумал Шпагин. Здравствуй, морг.
Он подошёл и молча встал рядом с капитаном. Николаев, словно хамелеон, скосил на него правый глаз, потом сказал:
– Оклемался? Ну и здорово. Какие соображения есть по этому поводу? – Он кивнул на стол, на котором лежал труп немца в форме унтера горнострелковой дивизии.
Шпагин покосился на унтера. Мертвее не бывает. Из шатунов, надо понимать. Зачем его сюда притащили?
– Кондиционный труп. Что, собственно, вы имеете в виду, Сергей Александрович? – Он называл Николаева по имени-отчеству, уважая в нём учёного, но не военного.
– А вот что, – Николаев вытащил из нагрудного кармана карандаш и приподнял им полу куртки унтера. Край полы, вроде бы застёгнутый на все пуговицы, внезапно поднялся вместе с карандашом, и Шпагин понял, что «застёгнутые» пуговицы просто нашиты на полу снаружи. Не отпуская карандаша, Николаев ткнул пальцем под полу, и Шпагин увидел, что куртка всё-таки застёгнута, но… не пуговицами.
Обе стороны куртки прочно соединяла лента с мелкими зубьями, с чем-то наподобие насечки посередине. Насечка шла по всей длине ленты и заканчивалась