Кот, который ходил сквозь стены. Роберт ХайнлайнЧитать онлайн книгу.
анархию и насаждает бюрократию, но еще не до конца нарастило мускулы. Там все еще достаточно свободы для тех, кто привык к практическому подходу. И на Луне пока хватает места, как и внутри ее. Да, Гвен, нам придется улететь отсюда – я и раньше это подозревал, а теперь точно знаю. Мы могли бы отправиться прямо в космопорт, но мне все же хочется увидеть Управляющего. Черт побери, я хочу услышать все из его собственных лживых уст! А потом можно с чистой совестью прибегнуть к яду.
– Ты намерен отравить его, дорогой?
– Всего лишь фигура речи. Я намерен включить его в свой список, а потом он быстро станет жертвой кармического возмездия.
– О, возможно, я могла бы посодействовать.
– Незачем. Занесенные в список долго не живут.
– И все-таки мне было бы приятно. «Мне отмщение, говорит Господь». Но в исправленной версии звучит это так: «Отмщение Гвен… и Мне, лишь если Гвен оставит Мне его».
– А кто мне говорил «не брать закон в свои руки»? – усмехнулся я.
– Но я же говорила про тебя, и ни слова про себя. Обожаю ускорять действие кармы, даже если все и так идет быстро. Это мое любимое хобби.
– Дорогая, счастлив сказать, что ты и впрямь плохая девочка. И как, по-твоему, он должен умереть? От крапивницы? От заусениц на ногтях? От икоты?
– Я подумываю о том, чтобы не давать ему спать, пока он не умрет. Бессонница намного хуже всего, что ты перечислил, дорогой, если она длится достаточно долго. Рассудок жертвы рассыпается еще до того, как она перестает дышать. Начинаются галлюцинации, проявляются худшие фобии. Человек умирает внутри собственного ада, из которого невозможно бежать.
– Гвен, создается впечатление, будто ты уже пользовалась этим методом. – (Она промолчала. Я пожал плечами.) – Ну, что бы ты ни решила, дай мне знать, чем я могу помочь.
– Непременно, сэр. Мм… я склоняюсь к тому, чтобы утопить его в гусеницах. Но не знаю, где взять столько гусениц, разве что заказать на Земле. Хотя… всегда можно воздействовать с помощью бессонницы. А под конец сделать так, что обреченный породит собственных гусениц, стоит лишь намекнуть. – Она вздрогнула. – Schrecklich![16] Но только не крысы, Ричард. Ни за что. Даже воображаемые.
– Милая женушка, я рад, что для тебя существуют хоть какие-то границы.
– Конечно существуют! Любимый, ты удивил меня, когда сказал, что дурные манеры – преступление, которое должно караться смертью. Меня больше заботит зло как таковое, чем дурные манеры. Я считаю, что зло не должно оставаться безнаказанным. Бог не спешит наказывать за него, и это меня не устраивает. Я хочу, чтобы все свершилось здесь и сейчас. Возьмем, к примеру, грабителя: когда он пойман, надо тут же его вешать. А поджигателей – сжигать на костре на месте устроенного ими пожара, лучше всего на неостывшем пепелище. Ну а насильников…
О том, какую замысловатую казнь Гвен уготовила насильникам, я так и не узнал, поскольку перед нами возник вежливый бюрократ – седой мужчина с перхотью и приклеенной улыбкой.
– Доктор Эймс?
– Он самый.
– Мангерсон
Ужасно!