Блокада. Книга 2. Александр Борисович ЧаковскийЧитать онлайн книгу.
лестница с выщербленными, покрытыми каменной пылью и кусками щебенки ступенями была тускло освещена свисающей на шнуре лампочкой.
Внизу, у плотно прикрытой металлической двери с потеками и пятнами ржавчины, стоял часовой.
Увидев спускавшихся по лестнице генералов, он вытянулся.
– Командующий у себя? – спросил Федюнинский.
– У себя, товарищ генерал, – ответил часовой и добавил: – Идет заседание Военного совета.
– Подождите здесь, – сказал Федюнинский сопровождавшим его командирам, открыл дверь и вошел.
В сыром подвальном помещении он увидел сидящих у письменного стола генерал-лейтенанта Иванова и членов Военного совета армии Соловьева и Клементьева. Склонившись над разложенной на столе картой, они о чем-то разговаривали и не заметили появившегося на пороге Федюнинского.
Некоторое время он молча стоял в дверях, обводя взглядом этот подвал, освещенный переносными лампами-времянками, потом, не здороваясь, поскольку видел собравшихся здесь людей совсем недавно, спросил:
– О чем идет разговор, товарищи?
Иванов резко поднял голову и, увидев Федюнинского, встал. Лицо его было еще более усталым и осунувшимся, чем вчера, плечи опущены.
Федюнинскому показалось, что Иванов смотрит на него невидящими глазами. Однако спустя мгновение, точно поняв наконец, кто перед ним, Иванов чуть расправил плечи и сказал:
– Здравия желаю, товарищ заместитель командующего фронтом… – Снова ссутулился и устало добавил: – Значит, опять к нам?..
Попытался улыбнуться, но улыбка получилась какой-то вымученной, похожей на болезненную гримасу.
– Какой вопрос обсуждаете? – холодно переспросил Федюнинский.
– Решаем, как быть с артиллерией, – ответил Иванов. – По моему мнению, ее необходимо отвести ближе к городу. Иначе в случае прорыва артиллерийские позиции окажутся в руках противника. Мы не можем допустить, чтобы противник использовал наши пушки. Кроме того, имеются и другие причины, по которым…
Иванов продолжал говорить устало и монотонно. И чем больше аргументов приводил он в пользу отвода артиллерии с занимаемых позиций, тем сильнее охватывало Федюнинского чувство неприязни к этому генералу. Еще совсем недавно он думал о том, как нелегко будет сообщить Иванову об отстранении от занимаемой должности. Но теперь, слушая этого внутренне сломленного человека, очевидно потерявшего веру уже не только в себя, но и в возможность отстоять Ленинград, он думал о том, что его надо было освободить от командования не сегодня, а гораздо раньше.
Оборвав Иванова на полуслове, Федюнинский объявил:
– Я назначен командующим армией.
Иванов стоял ошеломленный. Раз или два открыл рот, точно собираясь что-то сказать, но не произнес ни слова. Потом обвел растерянным взглядом членов Военного совета и, снова устремив взгляд на Федюнинского, почти беззвучно спросил:
– А… как же я?
– Вам надлежит