В гуще чужих ощущений. Игорь ХаричевЧитать онлайн книгу.
Я тут живу. Мне давно знакомо переплетение рижских улиц, я помню последовательность домов, стоящих на них, лицо каждого дома. Я чувствую особый дух, витающий здесь, на этих улицах, особенно в той части, которая зовется Vecriga – самой старой части города. По-русски звучит: Вецрига. Там легко ощутить прошлое, иную жизнь, что была за сотни лет до нас, иное время. А для меня всё это важно.
Я считаю Латвию моей родиной. Хотя хватает тех, для кого я – оккупант, сын оккупанта. И вроде как не имею права считаться здесь своим. Мой отец был военным. Думал ли он, получая двадцать пять лет назад молодым лейтенантом назначение в Ригу, что в начале девяностых станет в Латвии оккупантом? Конечно же, нет. А если б и узнал каким-то чудесным образом, не смог бы отказаться: военные – люди подневольные.
Когда разрушился Советский Союз, отец был поставлен перед нелегким выбором: продолжить службу и уехать в Россию, с неясными перспективами собственного будущего, без гарантий получения жилья, или выйти в отставку и остаться там, где у него была квартира, где вырос его сын. Отец выбрал второе. Так наша семья окончательно связала свою судьбу с Латвией.
Я ходил в русскую школу, которых тогда, при СССР, было не меньше, чем латышских. Помимо всего прочего, нас учили и латышскому языку. Но я был одним из немногих, кто на самом деле старался выучить язык тех, на чьей земле оказался волею начальства или случая. Подавляющее большинство моих одноклассников считали, что если это Советский Союз, то все должны говорить по-русски.
Моя школьная жизнь мало отличалась от той, что протекала в России или на Украине. Те же проблемы и радости.
В девятом классе я влюбился в девочку из параллельного класса. Она была отличницей, занималась гимнастикой. Звали ее Алла. Поначалу я стеснялся подходить к ней, только на переменах смотрел на нее, но так, чтобы никто не заметил. Потом решился и как-то после уроков догнал ее на улице, дико волнуясь, произнес:
– Меня зовут Витя.
– Я знаю, – спокойно сообщила она.
– Откуда? – искренне удивился я.
– Знаю, – как само собой разумеющееся, сказала она.
Я смутился – выходит, она обращала на меня внимание. Не без труда выдавил:
– Можно, я тебя провожу?
– По-моему, ты уже провожаешь.
– Ну… вдруг тебе… не хочется.
– Провожай, – доброжелательно позволила она.
Это было маленькой победой. Я лихорадочно думал, о чем с ней говорить? О том, что происходит в школе? Или за ее пределами? И тут я выдал ни с того, ни с сего:
– Петька Рубаков из нашего класса ходит в секцию по борьбе, а я все равно кладу его на лопатки.
Она подумала над услышанным и вдруг спросила: – А двоек у тебя много?
– Бывают, – уклончиво ответил я.
– А пятерки?
– Тоже бывают.
– А у меня одни пятерки, – не без назидания сказала она.
– Девочки могут быть отличницами, – пренебрежительно заметил я. – А мальчики-отличники – это зубрилы. А зубрила… – Я безнадежно