И настанет день третий. Олег ШовкуненкоЧитать онлайн книгу.
Последние капли тепла покидали мое многострадальное тело, а вместе с ними улетучивалась и сама жизнь. Я уже не обращал внимания на окатывающие меня с головой волны, не пытался грести и сопротивляться. Мозг, как и все остальное тело, впал в оцепенение. Перед глазами поплыл грязно-серый сумрак.
Но вдруг сквозь этот туман пробился маленький мерцающий огонек. Красной точкой он прыгал перед моим затуманенным взором, как будто индикатор пульса на экране больничного монитора.
Алая искра словно передала мне часть своего света и тепла. Оцепенения как не бывало. Поборов сковавшее меня окоченение, я стал грести навстречу заветному маячку.
Движение слегка разогрело заледеневшую кровь. Голова заметно прояснилась. Настолько, что я смог понять – колышущийся на волнах огонек – это маяк спасательного жилета. Точно такой был и у меня, только он почему-то не включился. Должно быть разбился, когда меня катало по палубе.
Грести среди десятиметровых волн это все равно, что сражаться с ветряными мельницами, даже еще бессмысленнее. Краешком своего сознания я понимал это, но все равно не переставал отчаянно работать руками и ногами. И, черт побери, огонек стал понемногу приближаться. Скорее всего, нас просто несло в одну сторону, и сближались мы по воле ветра и волн, а никак не из-за моих чахлых усилий. Но в данный момент это было не важно. У меня появилась цель. Во что бы то ни стало, я должен доплыть и вцепиться в этого человека. Для чего? Я сам не знал для чего. Скорее всего, чтобы умереть вместе, чтобы в последний момент прошептать: «Прощай, друг».
Когда нас разделяло не более дюжины метров, я принялся кричать, конечно, если можно назвать криком тот хрип, который вырывался из окоченевшей груди. Но, как ни удивительно, меня услышали, и не только услышали, но и определили, откуда идет звук. В мерцающем свете красного огонька стало видно, как мой неизвестный товарищ принялся неистово грести навстречу. Через минуту мы встретились. Багровый отблеск выхватил из темноты коротко остриженную голову и черные раскосые глаза.
– Саид! – я схватил за руку и притянул к себе маленького узбека.
– Мне холодно, командир, – жалобно простонал едва живой кок. – Мне очень холодно.
Повинуясь накрепко вбитой в башку привычке, я хотел приказать: «Держись!», но язык не повернулся. Какое уж тут, к дьяволу, «Держись».
– Мне тоже холодно, – только и смог выдавить из себя я.
– Мы умрем, командир?
В стоне Саида послышалась мольба. Он словно заклинал меня произнести заветное: «Нет, нас обязательно спасут».
– Да, умрем, – лгать не было смысла. Мы уже полчаса бултыхаемся в ледяной воде, а это само по себе – смертный приговор.
Мой ответ поверг Саида в бездну отчаяния:
– Я… я… я… не хочу умирать. Меня ждут дома.
Саид стал по-детски всхлипывать. В проблесках красных вспышек я видел его мокрое от воды и слез лицо, устремленное в небо. В этот момент я почувствовал себя большой сволочью, отнявшей у человека последнюю надежду.