Вербариум. Генри Лайон ОлдиЧитать онлайн книгу.
задумчиво пропустил сквозь кулак бороду.
– Откуда мне знать? Я зову воробья, прилетает воробей. Если б мне нужен был не просто воробей, а тот, который живёт у меня в застрехе, – я бы дала ему имя, – шептуха отёрла лоб и с трудом поднялась, её шатало.
– А власть у тебя над ним есть? – Первый-Сноп помог женщине вернуться в избу и усадил на лавку, какая-то мысль занимала его. – Ты его позвала, он тебе служить будет?
– Нет. Чтобы покорить зверя или птицу, нужно знать его собственное имя, имя его породы и собрать в волховство все нужные имена власти. А именем «яан» я просто зову – как ты зовёшь красноглазых, говоря в колокол.
Сняв с руки тяжёлый медный браслет, Первый-Сноп с поклоном положил дар к ногам шептухи.
– Благодарствую за совет. Приходи ввечеру на сход – думать будем.
Шептуха устало улыбнулась и кивнула старосте «будем». Скрипнула дверь.
…По счастью вечер выдался ясным и тёплым, и получилось разместить гостей во дворе – на совет к старосте собралось пол-деревни. Пришли все, у кого были малые дети, все старшие в роду, кузнец, повитуха, шептуха и пастуший батька. Не пустили неженатых, приймаков, батраков и голытьбу перекатную – свои дела, мол, сами решим. Когда гости кое-как расселись и сторожевой пёс умолк, поняв, что чужие во дворе – неизбежное зло, Первый-Сноп самолично обнёс гостей мёдом. Он хотел начать речь, как водится, издалека, но не успел. Бычья-Шкура, богатый хозяин и давний враг старосты, вскочил на услужливо подставленную колоду.
– Доколе? Доколе, братие, будем терпеть напасти?! Вдоль домов не пройти – грязь непролазная, где дерева, что мы для мостков рубили? Лесоноры обнаглели вконец – по браслету за корчагу мёда требуют, а на ярмарке за неё и двух не дадут. Господаревы люди пришли, десять овец забрали, трёх стригунков, шерсти куль – что, у старосты?! Нет, у нас, братие, у простых. И Матёрый-батюшка на площади не столбом стоит – покосился, к беде!
– Так его ж надысь парни толкнули, когда на кулачках сошлись. Твой старшой, Крепкий-Мёд как зайчище оттуда бежал, и племяшу твоему Медной-Лапе морду расквасили, – сочувственно заметил Лисий-Хвост.
– Неважно, – отмахнулся Бычья-Шкура, – беда-то всё равно уже есть. По всем прошлась, братие, никого стороной не миновала. Сами знаете уже, детки у нас у всех родились порченые, хоть пори их, хоть голодом мори. Придёт срок – и уйдут они все до единого к клятым волшебникам, оставят деревню без работников, поля без пахарей, стадо без пастухов, нас без помощи на старости лет… А потом вернутся, красноглазые да свирепые – к нам, братие, в наши хаты – и перережут глотки родителям да дядьям. Все умрём, братие, все умрём ни за коровий хвост…
Толпа загомонила, бабы всхлипывали, кое-кто уже наладился выть в голос. Бычья-Шкура отхлебнул мёду, набрал воздуху в лёгкие и продолжил:
– Всех до единого детушек наших кровных либо калечить, либо красноглазым отдать, пока безымянные, в ножки пасть – может, смилуются, избавят нас от напасти. А виноват во всём – он!!!
Бычья-Шкура ткнул толстым пальцем в сторону старосты.
– Он,