Химмельстранд. Место первое. Юн Айвиде ЛиндквистЧитать онлайн книгу.
чтобы ответить, но осекся. Посмотрел на бесконечное поле и нахмурился. Похоже, понял.
– Да, – сказал он после долгой паузы, – обещаю.
Первые четверть часа Петер ехал довольно быстро – километров пятьдесят. Потом снизил скорость. Здесь, по данным джи-пи-эс, должна быть деревня Вестеръюнг. И магазин был бы, если бы нашлась сама деревня. Поначалу он старался придерживаться предлагаемых навигатором дорог, но потом плюнул. Если верить джи-пи-эс, он пересек уже, самое меньшее, три речки без всяких мостов и пару раз продрался сквозь чащу без единой царапины на кузове.
Посмотрел в зеркало. Интересно, вон та неровность на горизонте, что это: их лагерь или оптический обман?
Лидерское чувство самодостаточности и превосходства исчезло, на смену пришли тоска и одиночество. Неужели они приговорены к пожизненному заключению в этом нереальном, возможно существующем только в их воображении мире? Откуда-то из омута памяти выплыло словечко «солипсизм»… вне сознания нет сущности.
Болгария, 2005 год. Полная глухота, словно в уши вставили затычки. Пока он крутил мяч кончиками пальцев, соображая, как лучше поставить его на одиннадцатиметровую отметку, исчезло все: шум стадиона, крики товарищей по команде, возгласы судьи.
Петер машинально ткнул кнопку радио, чтобы отвлечься от воспоминаний. И в ту же секунду сообразил: какое радио? Глухая зона, телефоны не работают, ни единой мачты на горизонте.
Оказывается, нет.
Внезапный аккорд был настолько неожиданным, что он вскрикнул и ударил по тормозам. Джип дернулся и остановился. Если бы скорость была побольше, наверняка разбил бы лоб.
На этот раз пастор промолчал.
А если б не молчал, сказал бы «нет».
Петер застыл с отвисшей челюстью и уставился в ненатурально голубое, как в мультфильме, небо. Он знал музыку – мать часто ставила эту пластинку. Он даже знал, кто поет: Черстин Аулен и Петер Химмельстранд.
И даже хорошо, что он промолчал,
Я, наверное, спятил… но я в тебя влюблен.
Последний рефрен. Орган прогудел несколько тактов из «Свадебного марша», и песня закончилась.
Ошеломленный Петер даже не успел подумать, что может сказать диктор, прольется ли свет на их нелепое приключение, как началась следующая песня. На этот раз Тува Карсон. «Все уже забыли».
Выключил радио, откинулся на сиденье и посмотрел на бескрайний газон. Где-то ведь кто-то сидит, ставит эти старые пластинки и транслирует их на всю… на всю – что? На всю страну? Страну Швецию? Где она, эта страна? Кто? Где? Как? Зачем?
И все же: судя по репертуару, они пока еще в Швеции. На этом сходятся и радио, и джи-пи-эс. Но, насколько ему известно, в Швеции нет таких мест. Ничего даже близко похожего.
Он вышел из машины, и у него перехватило дыхание. Впервые осознал масштаб и глубину окружающей его пустоты. Поднес руки к лицу – руки на месте. Он, несомненно, существует, хотя и ничтожно мал. Похлопал по крыше джипа – глухой металлический звук. Толстый, не меньше чем двухмиллиметровый, прокат. И машина существует.
Прищурился