Четыре самолета. Наталья АлексееваЧитать онлайн книгу.
о чем-то таком, о чем ей хочется забыть. Но Камиллу не так легко вывести из равновесия. Все-таки она без пяти минут доктор наук, и терпения ей не занимать. Придет время, и она все проанализирует и разложит по полочкам. А мне страшно. Я-то знаю: этот дисгармоничный тревожащий звук будильника – мое появление здесь.
На это мое немое умозаключение Камилла вдруг отвечает так, будто она читает мои мысли.
– Знаешь, а ведь ты не первая русская в нашем доме…
Меня эта фраза ошеломляет, больно ударяет, ломает мне крылья. Я внимательно смотрю Камилле в глаза. И не вижу в них желания обидеть меня. Просто она вот так запросто рассказывает мне о них. Буднично и без эмоций.
Камилла хорошо помнит первую русскую Давида, Светлану из далекой Сибири. Светлана была сестрой какого-то школьного товарища мужа. Давид почти не помнил лица своего товарища, но сестру его запомнил хорошо – слишком уж она была заметной. Приехав во Францию, она тоже пыталась поступить в Сорбонну, но так и не осилила даже самых основ французского языка. Давид показывал ей Париж, учил правильному французскому произношению и этому особому парижскому выговору.
Светлана хохотала, все время поправляла свои роскошные каштановые волосы и гипнотизировала Давида пристальным взглядом. Она жила у них в квартире целых две недели.
Каждый вечер она тащила Давида на прогулки по темным улицам, и возвращались они далеко за полночь. Но исчезла она так же неожиданно, как и появилась. Просто объявила однажды за обедом, что самолет завтра в восемь утра и провожать ее не нужно. Давид после ее стремительного отъезда какое-то время словно пребывал в растерянности, но обыденная жизнь быстро излечила его. Правда, еще несколько недель Давид по вечерам подолгу не ложился спать или, сидя в наушниках, неслышно перебирал струны электрогитары, иногда он что-то писал в потрепанной тетради или наблюдал за звездами в любительский телескоп.
Только спустя пару месяцев Камилла, выбрав подходящее время, спросила мужа: «Ты в порядке?» В ответ Давид кивнул: «Да». Камилле этого было достаточно.
Второй была дама бальзаковского возраста из маленького белорусского городка. Давид сделал ей подарок: пригласил в Париж. Он водил ее на концерты классической музыки, пугал авангардными постановками в небольших экспериментальных театрах. Она подолгу задерживалась в книжных магазинах, листая книгу за книгой и жалея, что не понимает ни слова.
Потом были чья-то подруга, бывшая жена одноклассника и, кажется, какая-то неизвестно откуда взявшаяся несчастная девушка. И все они приезжали к нему, всех их Давид неизменно очаровывал, покорял, одаривал. Они приезжали к ним в дом, и Давид сразу давал им почти смертельную дозу Парижа. Он обрушивал на них бриллиантово переливающуюся в ночи Эйфелеву башню, цветущие сады Тюильри, Сену, подернутую предрассветным туманом – поддельное парижское великолепие, живущее только на обложках путеводителей, в мечтах путешествующих и в кошельках бизнесменов, торгующих телом Парижа, как сутенеры – продажными