Обрывки из реальностей. ПоТегуРим. Инга ИльмЧитать онлайн книгу.
и памятник всесоюзного значения от регионального – по количеству фотографий.
Я многое успела: перебрала, перемыла, убрала и оформила – несколько тысяч дел. Более пяти тысяч, а может, и много больше. Не помню. Часть ведь потом уже на компьютере, что проще, разумнее и быстрее. Впрочем, не так сладко. И всё же я только начала, только тронула то, за чем пришла. И ведь презрела всё – ради главного. Главного, которого так никогда и не случилось. Я лишь лихорадочно прожила в его ожидании, спешила, не оглядывалась, а всё лучшее в сторонку откладывала – до лучших времен. Как известно, они никогда не приходят. Но мне ведь правда нужно было добраться до вожделенного шкафа, чтобы зарыться с головой и наконец-то поработать, а для этого необходимо было в прямом смысле этого слова – проложить себе путь.
Наверное, это самая драгоценная из моих жизней – из всех, что удалось мне испытать на веку. Эта важность и осязаемость дела! При моей любви и уважении к истории, к культурному наследию страны оказаться тем самым человеком, кто должен – в прямом смысле – спасти информационную базу, на основе которой взращён самим Лихачёвым Институт Наследия. Вот это – Миссия. И я старалась, и многое придумала, и выполняла работу как можно более быстро, чётко, прилежно. Хотя никому это было не нужно. Но это точно нужно было мне. Я считала это крайне важным. И я улыбалась тем рукам, что начинали вести толстую тетрадь ещё в какой-то келье Зачатьевского монастыря, где раньше действовал наш институт. С почтением перебирала фотографии табличек братских могил Гражданской, осознавая, что, вероятно, в последний раз человеческий глаз касается этих скромных строк – имя, две даты через тире. Многие могилы уже тогда, в 70-х, терялись в бесконечных лугах и перелесках, а папки эти будут лежать в самом низу, первыми в очередь на уничтожение. Страшно, что гибли ведь совсем мальчишки. От шестнадцати до девятнадцати. Теперь жалею, что не фотографировала эти краткие списки с судеб признанных на тот момент героев. В архиве запрещено. Я не посмела, хоть и была одна. А без тех подробностей, правдивых разворотов сюжета рассказы эти ничуть не дороже равнодушному сердцу перечня фамилий. Среди тумана воспоминаний в голове бродят только обрывки историй. Точнее Истории.
Всё это напоминало мне какой-то странный молебен, который я служила там, в тихом одиночестве подвала. И когда голова от путешествий по времени шла уже крýгом, я брала сигарету. В таких случаях вспоминается в первую очередь почему-то зима. Во дворе института была голубятня. И зимой я не наматывала круги вокруг футбольного поля, чтобы подышать липами, но, накинув пальто, добегала лишь до угла – посмотреть, не холодно ли птичкам. Птичкам было хорошо. Они были гладкие, упитанные и тихонько ворковали.
Я возвращалась в своё скудное подвальное тепло, наливала новую чашку крепкого чая и погружалась в следующую реальность.
Спасибо