Западный перенос. Родион МариничевЧитать онлайн книгу.
Лия даже подумала, не следит ли он за ней. Но что могло понадобиться от неё старому финну, который остался в Москве со времён оккупации? Когда-то здесь был финский сектор, а там, за железной дорогой, – итальянский. В отличие от немцев, владевших центром, финнам и итальянцам достались в основном северные окраины и пригороды, а юг оставался за американцами, которые затем вернули его русским.
– Голова болит? – Марк появляется на пороге через несколько минут, скрипя половицами. – Выпей таблетку, головную боль нельзя терпеть!
Если бы кто-нибудь сейчас случайно увидел эту сцену со стороны, подумал бы: какой заботливый сын! – размышляет Лия, не отнимая ладонь ото лба.
– Принеси мне воду и лекарство. Таблетки лежат на холодильнике в соломенной миске.
Через минуту Марк протягивает стакан и таблетку на ладони. Вода тёплая, противная, отдающая каким-то болотом: отстаивай – не отстаивай. Хотя не так давно объявили, что во всей Москве воду можно пить из-под крана, Лия всё равно предпочитает минералку – тот же боржом, который жадно выхлебал Марк.
– Знаешь что, езжай сегодня, – говорит Лия, проглотив таблетку, – Рейсов в Сургут, наверное, как грязи.
– Не уговаривай: уеду прямо сейчас. Только сначала не в Сургут.
– Езжай куда угодно! – машет рукой Лия, ставя чашку на журнальный столик – старый, скрипучий, с расшатанными колёсиками. Отто достал его где-то по большому блату, и для своего времени это была почти музейная вещь, каких не водилось в панельных клетушках Граувальда.
– В Рязань поеду. Маринка выручить просила.
3
Дорога до Рязани – ровная, прямая, как настоящий сибирский автобан. Заправки, развязки, снова заправки…
– Сделали, наконец, в этом году, – Марина перестраивается в левый ряд и лихо идёт на обгон. – Мы здесь в прошлом году были на съёмках – я помню, у меня все кишки отбиты были: тынц-тынц – ямы одни. Пипец какой-то!
Двадцать семь лет Воссоединению, сто лет Революции. Целые десятилетия здесь мало что менялось, разве что с лошадей пересели на колымаги и трактора. Марина пытается представить, кем была бы, живя она в тысяча девятьсот семнадцатом. Умела бы она управлять лошадью? Умела бы хотя бы читать? Но совершенно точно она была бы за царя. Кто знает – не случись в стране коммунизма, может, и нацизма потом не случилось бы, и не было бы этого водораздела между Западом и Востоком, который за сто лет так и не смогли стереть?
Сон уже почти совсем отступил. К тому же, помогает жвачка. Марина жуёт её с удовольствием, время от времени пытаясь, как в детстве, надуть пузырь.
– Ты слишком-то не гони, а то сейчас взлетим! – Глеб с опаской смотрит, как позади остаётся фургон, автобус, ещё один фургон и легковушка. Только после этого Марина возвращается в правый ряд.
– Спокойно, панику засовываем в штаны!
– Я уже засунул! – Ваня подаёт с заднего сидения голос.
– Молодец,