Воинский дискурс: три источника, три составные части. Сергей ЗверевЧитать онлайн книгу.

      Наличие службы кантаторов не слагало со стратига обязанности уметь говорить с войсками; император неустанно твердит: «…тебе следует с бодрым и неустрашимым видом обойти боевой строй и вдохновить всех собственными словами»[15]; «Прежде чем мужество будет окончательно утрачено, тебе, стратиг, следует через архонтов тагм, декархов и пентархов вдохновить войско и разъяснить ему, что не время впадать в страх, но необходимо еще более ожесточиться против врагов и мужественно исправить ошибку, происшедшую по вине некоторых. Все это и тому подобное должно быть тобой оглашено[16]; «Если случится так, что войско будет побеждено, не оставляй мысли с помощью речей ободрить оставшихся в живых и воодушевить их»[17]; «Вновь обращай стратиотов, впавших в страх, к высоким помыслам и различными способами вновь возвращай им мужество, привлекая их к себе словами и дарами и тем самым превращая их уныние в благорасположение»[18]; «Регулярно обращайся к стратиотам со словами увещевания, чтобы во время сражения они испытывали воодушевление. Старайся воспитать в них чувство любви, чтобы он всегда были готовы прийти на помощь друг другу»[19]. Развернутые, риторически разработанные речи произносились, очевидно, в лагере, до сражения. В бою речи уступали место кратким призывам вроде следующего: «Сразимся с врагами и победим!», с которыми автор трактата рекомендует военачальнику обращаться, объезжая строй стратиотов перед самой сшибкой с неприятелями.

      В том, что стратигом может быть только «способный держать речь и быть оратором»[20], «Тактика» Льва фактически цитирует соответствующее положение «Стратегикона» Псевдо-Маврикия.

      Идеи, высказанные Львом VI, нашли окончательное воплощение в «Стратегике» (втор. пол. Хв.) императора Никифора II Фоки. К тому времени в Византии, на протяжении более двух веков занятой борьбой с арабо-мусульманской угрозой, концепция «справедливой войны» окончательно трансформировалась в концепцию «священной войны», которая трактовала военных противников не только как врагов государства, но и как врагов Божиих, борьба с которыми являлась обязанностью и добродетелью воина-христианина. Недаром император пытался организовать почитание павших на поле боя как святых православной церкви. Религия в этот период стала играть роль военной идеологии.

      В «Стратегике» подробнейшим образом расписывалась организация в армии богослужения, практически как вида обеспечения боевых действий: «Следует же командиру люда заранее постановить стратигам, начальникам и остальной армии, чтобы в лагере, в котором все войско разместилось, во время славословия и в вечерних и в утренних гимнах священники армии совершали после исполнения гимнов усердные молитвы, а все войско люда восклицало «Господи помилуй!» вплоть до сотни раз со вниманием и страхом Божиим и со слезами (выделено мной. – С.З.), чтобы никто не отваживался в