Тайны дворцовых переворотов. Константин ПисаренкоЧитать онлайн книгу.
членов Верховного Тайного Совета на исходе зимы 1729/30 года – одно из самых загадочных событий в русской истории XVIII века. Что это было? Многим хочется думать, что первым шагом на пути к конституционной монархии, спонтанным, неподготовленным и потому неудачным. Правительство и дворянство просто не поняли друг друга, вследствие чего много обещавший либеральный проект потерпел фиаско.
Однако мы вновь имеем дело с заблуждением, ибо популярный вывод опирается на поспешный и неточный анализ источников, имеющихся в нашем распоряжении. Ведь по обыкновению за бортом исследований остались многие важные детали и обстоятельства, противоречащие или не вписывающиеся в принятую за аксиому версию. Если же осмыслению подвергнуть все факты, в том числе неудобные и незамеченные, то сюжет знаменитой истории о разорванных кондициях окажется гораздо драматичней и поучительнее прежней однобокой и идеологически выверенной концепции.
Глубокой ночью 19 января 1730 года в знаменитом московском дворце Франца Лефорта (ныне здесь РГВИА – Российский государственный военно-исторический архив) совещались восемь сановников. Только что все единодушно одобрили инициативу Д.М. Голицына, предложившего провозгласить герцогиню Курляндскую Анну Иоанновну наследницей скончавшегося часом ранее императора Петра II. Министры, похоже, уже собирались разойтись по домам. Однако их остановил все тот же князь Голицын, который вдруг произнес: «Воля ваша, ково изволите. Толко надобно нам себе полехчить!»
«Как можно себе полехчить?» – удивился кто-то.
«Так полехчить, чтоб воли себе прибавить», – пояснил Дмитрий Михайлович.
«Хотя и зачнем, да не удержим этова», – засомневался сидевший рядом В.Л. Долгоруков.
«Право, удержим! – уверенным голосом успокоил товарища Голицын и после короткой паузы молвил: – Будь воля ваша. Толко надобно написав послать к Ея Императорскому Величеству пункты»…[1]
Более двухсот пятидесяти лет миновало с того дня. За истекший срок написано много книг о трагических коллизиях 1730 года. Одни авторы восхищаются смелостью князя, опередившего свое время. Другие критикуют лидера верховников за самонадеянность и политическую близорукость. Но едва ли не все сокрушаются об упущенном шансе ограничения самодержавия в России. Что ж, шанс установления в империи конституционной монархии действительно существовал. Но лишь считаные часы. Причем связывать его с именем Д.М. Голицына совершенно несправедливо. Напротив, не кто иной, как князь Дмитрий Михайлович, в первую голову повинен в том, что возможность учреждения в российском государстве демократической республики не реализовалась. Тот, кто за два дня до смерти, 6 ноября 1739 года, выдумал выше процитированный разговор и поведал о нем потомкам (через следователей Тайной канцелярии), очень хорошо знал это.
Увы, не Голицын-старший выдвигал и отстаивал на историческом ночном заседании 19 января 1730 года конституционные идеи, а другой человек.