Тайны дворцовых переворотов. Константин ПисаренкоЧитать онлайн книгу.
том положении, в каком находится Российская империя, ей нужен властелин мужественный, опытный в делах, способный крепостью своей власти поддержать честь и славу, окружающие империю, благодаря неусыпным трудам покойного царя, и в то же время разумным и просвещенным милосердием сделать народ счастливым и преданным правительству. Все эти качества соединяются в царице, которая научилась искусству править государством от своего супруга, всегда доверявшего ей самыя важные тайны, на деле несомненным образом доказала и героизм свой, и великодушие, и преданность русскому народу, и, наконец, сделала очень много добра, и в общественных делах, и частным людям. А зла не делала еще никогда и никому.
Впрочем, оставляя в стороне все прочие доводы, торжественное коронование царицы, присяга, принесенная ей по этому случаю всеми подданными и всенародно произнесенныя им перед этим событием слова царя неоспоримо доказывают волю покойного монарха и обязанность народа повиноваться ей»[11].
Репнин, Долгоруков, Голицын, Мусин-Пушкин слушали главу Тайной канцелярии и не верили своим ушам. Толстой публично разрывал джентльменское соглашение, которое обе партии заключили днем во вторник. Претензии оратор очертил вполне отчетливо: регентство – институт ненадежный; монарх должен обладать всей полнотой власти; сын царевича Алексея слишком мал для самостоятельного управления страной; остается Екатерина, которую и надлежит объявить императрицей; правовое основание для этого – акт коронации в мае прошлого года, как ясно выраженное намерение Петра Великого завещать ей государство и корону.
Обманутые защитники великого князя, пережив огромной силы удар, не растерялись. Отмобилизовались на ходу и контратаковали в самое уязвимое звено цепи рассуждений Толстого: государь ни словесно, ни письменно преемника не назвал, а коронацию приравнивать к тестаменту нельзя, ибо мотивы возложения на чело Екатерины венца можно толковать по-разному. К тому же во многих европейских государствах короли коронуют своих жен, но это не дает дамам право претендовать на трон. У союзников царицы с речью Толстого запас разумных доводов, способных опрокинуть железную логику покровителей юного тезки императора, иссяк. Час выкладывать на стол козырную карту еще не пробил. И тогда А.Д. Меншиков произнес довольно двусмысленную фразу: «Я убью каждого, кто посмеет противиться распоряжению покойного императора!»
В то же мгновение сидевшие позади майоры гвардии – и преображенцы, и семеновцы – громкими выкриками поддержали командира: Петр Великий выбрал в преемники Екатерину; ее надо без проволочек провозгласить императрицей. Лозунги перемежались с оскорблениями и угрозами «разбить головы всем старым боярам». А.И. Ушаков не постеснялся обнародовать фамилию первой потенциальной жертвы – канцлера Головкина. Вероятно, за попытку усовестить не в меру буйных гвардейцев брат генерал-адмирала Петр Матвеевич Апраксин удостоился таких «особо теплых» эпитетов,