Музыка Макса. 1. Табулатуры. Helga DuranЧитать онлайн книгу.
себе другую домработницу. Внезапно меня посетила, довольна смелая, я бы даже сказала безумная идея. Я схватила деньги со стола и пошла в магазин. Вернулась я с двумя огромными супермаркетовскими пакетами, полными молока. Я купила столько, сколько смогла унести. Человеком я всё же была практичным, поэтому молоко выбрала с большим сроком годности. Мне очень хотелось видеть лицо Макса, когда он откроет холодильник, доверху забитый пакетами с молоком, но он пришёл поздно, когда я уже спала. Утром я его тоже не застала. Зато под своей дверью обнаружила огромного мягкого игрушечного медведя. Не умеющий признавать свою неправоту, Макс, таким образом, пытался извиниться. Я затащила извинительного медведя в свою комнату, решив простить своего соседа. Совершив столь несвойственный мне поступок, я решила, что это просто прорисовывается мой характер. Знать, что он хотя бы есть, было приятно, как и то, что Макс не только оставил мою выходку безнаказанной, но и поощрил извинительным подарком.
Всё, что теперь делал Макс – это покупал продукты по написанному мною списку и то, предпочитая делать покупки вместе со мной после работы. Выглядело это примерно так: Макс совершенно безынициативно вёз тележку по магазину, а я складывала в неё всё что нужно. Потом он рассчитывался на кассе, захватив жвачку и, с чувством выполненного долга, нёс покупки до машины. После истории с молоком, Макс был со мной всегда сдержан и терпелив, он не выказывал своего раздражения, если я забывала что-то купить или нам приходилось возвращаться с полной тележкой через весь магазин обратно за какой-нибудь мелочью. Макс отлынивал о домашних дел не нарочно. У него был такой плотный график, что он составлял его на два месяца вперёд. В нём не было места для дружеских попоек, просмотров сериалов и прочих мирских радостей. И уж тем более не было времени на уборку. Так я оправдывала сама себе некоторую неряшливость Макса. Раздеваясь, он бросал одежду прямо на пол, а после душа оставлял на полу мокрые следы не только в ванной, но и в коридоре, шлёпая мокрыми ногами по линолеуму.
Когда я видела его утром, Макс был всегда молчаливым и сонным, от хронического недосыпа, а на работе общаться не было времени. Очень редко Макс приходил пораньше, и мы ужинали вместе. Мне эти моменты были очень дороги. Мы пили алкоголь, который помогает выспаться, так говорил мне Макс, разговаривали о какой-нибудь ерунде, спорили.
Спорить Макс любил. Он всегда с пеной у рта отстаивал свою позицию и учил меня жизни. Когда у него заканчивались аргументы, он просто обрывал спор фразами: «Ты девушка, тебе не понять» или: «Ты ещё маленькая, чтобы рассуждать об этом». После этого я понимала, что спор выигран мной, но вкуса победы я не чувствовала. Последнее слово Макс предпочитал оставлять за собой. Эти диктаторские замашки мне были знакомы по поведению отца, который тоже любил, чтобы всё было так, как хочет он.
Если времени не хватало, Макс мог с легкостью пожертвовать своим сном. Я не знаю, насколько были важными те самые дела, из-за которых он приходил под утро, или не ночевал