Территория абсурда, или Не ходите дети в армии гулять. Артур АлехинЧитать онлайн книгу.

      Приблизительно за месяц, в свои 18 лет, я понял, что мне придётся отслужить в армии, как говорится, от звонка до звонка. Я никак не смогу ни отмазаться, ни обойти это стороной, ни договориться – ничего не смогу сделать… Мне точно нужно будет идти служить. И этот момент очень важный. Можно сказать, именно с него и начинается служба, потому что в любой ситуации человек всегда надеется, что есть некий вариант, который спасёт от бедствия. Особенно в это верят подростки. Чем меньше человеку лет, тем меньше он живёт реальной жизнью. За него обычно всё решают родители, и такое положение дел всех устраивает: подростка – потому что ему не надо думать и действовать, а родителей – потому что у них всё под контролем.

      К слову, недавно общался с 14-летним мальчиком, ребёнком своих знакомых, который то хочет идти в армию, то не хочет. То объясняет, почему его не возьмут, то рассказывает какие-то странные схемы, которые якобы его спасут от этой участи. Этот подросток – яркий пример того, каким искажённым (в лучшую сторону) выгляди мир вокруг. Помимо того, что он сам ещё не знает и не понимает, что это такое – служба в армии (потому и мечется между «хочу – не хочу», «пойду – не пойду»), ему кажется, что многое в его жизни зависит от него самого – от его мнения, взглядов на мир, желаний. В том числе, он всерьёз полагает, что государство его не заметит или обойдёт стороной, если он этого захочет. У него ещё есть иллюзия, что если он чего-то не хочет или считает, что ему это «что-то» не нужно, то с его волей будут считаться. Так кажется до самого конца, и вдруг однажды, в свои 18 лет, вы понимаете, буквально слышите: «Всё, сынок, ты попал. Крепись, шансов избежать этого процесса нет». Может быть, я приведу мрачный пример, но это сродни факту, когда происходит трагедия. Звонят человеку из больницы и говорят: «Мы вынуждены сообщить, что…» То есть это свершившийся факт, который вы не можете оспорить. Никак.

      И этот страх возникал по вполне обоснованным причинам. Не знаю, как сейчас чувствуют себя юноши, может быть, им совсем не страшно, а тогда, когда вы знали, что происходит в русских армиях, когда политика двигалась к войне в Чечне (что и случилось в 1994 году), это было страшно. Ведь одно дело – слышать о том, как кому-то сломали несколько рёбер и челюсть (кстати, забегая вперёд, мне её в итоге там сломали:))). Одно дело – слышать, что где-то там, пусть и неподалёку, идёт война, и другое – понимать, что скоро вы станете частью всех этих рассказов, которые сыплются из уст отслуживших товарищей. Не могут же все врать и преувеличивать одновременно… Более того, чувство страха усиливает внезапность происходящего.

      Я не был морально готов к этому, а моральная подготовка – это очень важный атрибут любого процесса. Одно дело, когда вы готовитесь к событию, пусть даже и не желанному, но ваша психика кое-как, с горем пополам, но всё же готовится. Другое дело – вы живёте своей жизнью и бац – вас ставят перед