Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу. Юлиан СеменовЧитать онлайн книгу.
черт его знает. Словом, все одно к одному.
Из-за бамбуковой занавески выходит женщина, которая пела песню. Она молода еще, в глазах льдинки остановившиеся, лицо белое, декольте громадное, безвкусное. Она стоит и шепчет:
– Скоты, скоты, грязные скоты!
А где-то за ее спиной из номеров раздается заунывная, с пьяным всхлипыванием казачья песня. Доктор хватает Сомова за руку и шепчет:
– Боже мой, Варя! Варенька Федорова! Господи, я же всю ее семью лечил! Неужели она? Варя, – говорит он. – Варенька, это вы?
Варя посмотрела на доктора. В лице ее что-то дрогнуло, сломилось ее лицо.
Доктор подбежал к ней, обнял ее, стал целовать ее, прижимать к себе, гладить по голове, повторяя:
– Варенька, боже ты мой, Варенька, девочка! Варенька, что же это с вами, милая? Ну сейчас, сейчас, золотко, сейчас, погоди, сейчас я закажу всего, будем вместе сидеть. Знакомься, это Сомов – полковник из Парижа, Андрей Лукич.
Варя, когда услышала слова доктора, как-то изумленно, с ужасом посмотрела на Сомова, шагнула к нему, сжав у горла худенькие свои кулачки, хотела что-то сказать, но вдруг, словно пьяная, упала к его ногам.
Доктор захлопотал над ней, стал дуть ей в лицо, хлопать по щекам, потом бросился за перегородку. Там он сшиб что-то, выругался и закричал визгливым, непохожим голосом:
– Бонаяси, Бонаяси, иди сюда! Воды! Воды! Бонаяси!
Варя медленно вздохнула, поднялась, посмотрела на Сомова прежним, враз остановившимся заледеневшим взглядом, как-то непонятно, сквозь силу, усмехнулась и сказала:
– Между прочим, полковник Генерального штаба Андрей Лукич Сомов – мой муж.
Из-за занавески, куда только что скрылся доктор, вывалился горячечно пьяный офицер.
– Мамзель, – сказал он, – мы так не уговаривались. Я вам аплодировал, а вы – дёру! Я вам два доллара уплачу за нежность.
Сомов достает из кармана пятидолларовую бумажку, протягивает ее офицеру и говорит ему:
– Подите отсюда прочь, милейший.
Варя смотрит вслед ушедшему пьяному и говорит:
– А мой муж никогда не был таким щедрым. Что с вами, Андрей Лукич, эка вы переменились. И внешне, и внутренне. Усы сбрили, вместо лысины – ишь какой элегантный.
Сомов приблизил к Варе свое лицо и сказал:
– Так вот: ваш муж – в Москве, на Лубянке. Случись что со мной здесь, он заложником пойдет.
Варя усмехнулась. Что-то быстрое, яростно животное, промелькнуло у нее в глазах, и она сказала:
– Мой муж Сомов в Стамбуле за два фунта стерлингов продал меня на ночь купцу. Так что не пугайте меня его жизнью.
Сомов откинулся к стене, полез за сигаретами, деревянно, зацепенело закурил, сказал:
– Ну, собственно, если вы хотите заглянуть в контрразведку, это четвертый дом отсюда. Видимо, вам, в вашем теперешнем состоянии, не поверят, скорее всего поверят мне. Ну ладно, даже если поверят, какой выигрыш? Я-то знал, на что иду, а вы? Сейчас платят два доллара – будут платить полтора. Каждая ночь – морщины и седина. Зеркальце-то