Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу. Юлиан СеменовЧитать онлайн книгу.
в тюрьме и от белых пуль?
Сбрасывает с себя китель. Тело его все в перевязках и страшных шрамах. Надевает китель.
Вот какие следы остаются от побоев и пуль, собака! А вы, кадровые?! Тоже мне, хороши! У меня фронт, а я тут вами занимаюсь! А вы боитесь своего дружка Молчанова обидеть! А он вас всех хотел с помощью Мордвинова и Гиацинтова сделать покойниками. Тоже мне – национальные мученики! Национальные обыватели! Отпусти их по домам, Потапов! Иди выдай иностранные паспорта – пусть уматывают в Японию, к черту и к дьяволу! А этого истерика уведи, слышать не могу плачущих мужчин.
ПОТАПОВ уводит Мордвинова. Долгая пауза.
Вы можете отправляться спать. Идите-идите, я вас не держу.
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Какое ваше воинское звание в прошлом?
БЛЮХЕР. Унтер-офицер.
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Сколько вам лет?
БЛЮХЕР. Тридцать.
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. У вас есть дети?
БЛЮХЕР. Моя трехмесячная дочь умерла месяц назад. Еще вопросы будут?
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Вы считаете, что наша помощь будет важным вкладом в дело защиты России от интервентов?
БЛЮХЕР. Генерал, ну что вы, словно дама у соблазнителя. Ей-бог, даже странно мне слышать все это. У детей это называется «и хочется, и колется, и мама не велит»…
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Ваше счастье заключается в том, что вы помните, как говорили в детстве. Я уже это забыл. Когда мы вам будем нужны?
БЛЮХЕР. Завтра. Растащут ведь Россию, по кускам разорвут… Белые, за ними – японцы! Казаки, за ними – японцы.
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Воевать с Молчановым можно, оскорблять нет смысла; оскорбляя противника, вы роняете себя.
ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Какой вам был смысл так яростно защищать нас от вашего чекиста?
БЛЮХЕР. Я не вас защищал, я защищал революцию, потому что революция только тогда непобедима, если все ее участники соблюдают закон.
ГРЖИМАЛЬСКИЙ.Позвольте все же представиться: Андрей Иванович Гржимальский.
БЛЮХЕР. Давно бы так. (Обходит всех и здоровается с каждым за руку.)
В камеру вбегает ПОТАПОВ.
ПОТАПОВ. Василий Константинович! Товарищ Блюхер!
БЛЮХЕР. Что?! Что? От него?
ПОТАПОВ. Да.
БЛЮХЕР и ПОТАПОВ выбегают из камеры. Они – в луче прожекторов.
Вот он! Вот он – весь тут! План наступления… Ах, Исаев, ай да Чен, ай да ребята!
БЛЮХЕР принимает из рук Потапова пакет и начинает сначала медленно, а потом яростно и лихо отплясывать «Камаринскую».
Картина восьмая
Кабинет Гиацинтова. ГИАЦИНТОВ и ИСАЕВ.
ГИАЦИНТОВ. Исполняющим обязанности главного редактора во время отъезда Ванюшина были назначены вы?
ИСАЕВ. Я.
ГИАЦИНТОВ. Прошу вас объяснить мне, как на страницы газеты попала эта возмутительная гнусность!
ИСАЕВ. О чем вы?
ГИАЦИНТОВ. Я имею в виду статью о продажных девках, голодных детях и смертности в чумных бараках.
ИСАЕВ. Этот материал в номер поставил я.
ГИАЦИНТОВ. Вы?! Будет вам, Макс… Я не верю.
ИСАЕВ. Тем не менее, это правда.
ГИАЦИНТОВ.