Бездна и Ланселот. Александр СмирновЧитать онлайн книгу.
офицер в немецкой военно-морской форме корветтен-капитана. На левой стороне кителя Ланселот заметил у него железный крест, на шее, на ленте над галстуком, – второй. Офицер был молод, года тридцать три – тридцать четыре, у него было узкое, гладкое, довольно привлекательное лицо интеллектуала и аристократа, небольшие светлые усы и бородка. Он внимательно смотрел на американца темными глазами, ярко выделявшимися на его светлом лице. При этом, к немалому удивлению Ланселота, можно сказать, даже благожелательно, что, впрочем, еще ничего не значило, ведь и охотник порой смотрит на свою добычу с умилением через прицел, как потом и на то, что у него оказалось над камином в качестве чучела. С этой внешностью немецкого офицера не слишком-то сочетался серебряный перстень в виде заключенной в ромб «адамовой головы» на мизинце его левой руки.
Рядом, по правую руку от немца, восседал Томпсон, показывая самим своим местоположением, что он здесь не чужой, а, наоборот, пользуется большим кредитом доверия. Слева сидел какой-то темноволосый японский морской офицер. Как и корветтен-капитан, он был весьма молод, но, как можно было судить по его петлицам в виде одного серебряного цветка сакуры на узкой черной полоске на золотом фоне, уже носил звание капитана третьего ранга. Лицо его было полностью бесстрастно и непроницаемо. Далее по краям стола находились еще несколько немецких и японских офицеров постарше, но, очевидно, рангом пониже. А справа в конце помещалась так счастливо воссоединившаяся чета Броссаров. При этом барон уставился на свой бокал для вина, как бы не замечая появления Ланселота, а Джейн, напротив, смотрела на него во все глаза, и ему показалось, что в них украдкой мелькнула слеза, что, в отличие от плотоядного добродушия корветтена, его несколько приободрило.
Стол был накрыт по-европейски, причем с большой для военных судов роскошью, особенно немыслимой на обычных подводных лодках. Его сервировал с помощью двух вестовых находившийся здесь же колоритный немецкий кок с пышными усами, в высоком, стоячем от крахмала, белоснежном, как снег альпийских вершин, колпаке, в белом фраке с черными пуговицами и черных брюках, стрелки которых напоминали острие бритвы. Стол заполняли изысканные приборы из хрусталя, фарфора и серебра, достойные адмиральского сервиза. В центре его украшали фарфоровые вазы с фруктами и хрустальные – со свежими цветами.
Ланселоту было известно, что на немецких подлодках особенно богатый рацион, но картофельное пюре, кровяная колбаса, копченое мясо, овощи, соки, масло и кофе были там пределом мечтаний. Здесь же на столе источала небесный аромат традиционная немецкая свинина, запекаемая целым куском, выдержанная в вине и подаваемая с красной капустой и румяными картофельными шариками, на блюдах лежали мясные рулеты, шницели в панировке, маринованная белая спаржа. В серебряных ведерках со льдом торчали горлышки шампанского и красовались бутылки с лучшими винами: испанским хересом, рейнвейном «Рауенталь», французскими бордо «Шато