Темные отражения. Темное наследие. Александра БракенЧитать онлайн книгу.
связей с общественностью Белого дома. Благодаря этой программе удалось создать новые рабочие места, одновременно пообещав, что дороги перестанут вспучиваться под колесами, что бензин, наконец, перестанут выдавать по карточкам и что смертоносные обрушения мостов, вроде катастрофы в Висконсине, больше не повторятся – потому что в укреплениях будет использоваться современная американская сталь. Доказательства успеха каждый вечер звучали в новостях: уровень безработицы стабильно снижался, а рождаемость начинала расти.
Простые понятные цифры стали осязаемым символом надежды на лучшее, подобием трофея, который всегда можно продемонстрировать, который вел за собой. Но эти цифры совершенно не могли передать ощущение этого переходного времени, всеохватное чувство, что полная картина жизни снова разворачивается перед нами, заполняя зияющую пустоту, которое осталось после утраты нескольких поколений детей.
И те, кто когда-то устремлялся в мегаполисы в отчаянном поиске работы, теперь мало-помалу возвращались обратно в небольшие городки и пригороды, стоявшие заброшенными. Открывались рестораны. В назначенные дни машины заезжали на заправки. Дороги подлатали, и они снова связали всю страну, и по ним, как и раньше, мчались грузовики и фуры. Люди прогуливались по обновленным паркам. Старые фильмы на киноафишах постепенно сменялись новыми лентами.
Все возвращалось на круги своя постепенно, медленно – подобно тому, как люди, которые первыми выходят на пустой танцпол, оглядываются по сторонам, пытаясь понять: присоединится ли к ним кто-то еще, кто так же хочет повеселиться.
Еще пять лет назад, когда мы проезжали по тем же шоссе, города и поселки, через которые мы старались пробраться незамеченными, выглядели до боли пустыми. Парки, дома, магазины, школы – все вымерло, и грязь и пыль постепенно окрашивали городской пейзаж в серые тона. Покинутые и заброшенные, как выцветающие воспоминания – жалкое зрелище.
Каким-то образом правительство сделало так, что сердце страны снова забилось. В моменты тьмы и разочарования оно то замирало, то бешено колотилось, но чаще всего пульс был ровным. Чаще всего.
Только моей заслуги в этом не было – трудились другие. Мне почти не разрешали заниматься чем-либо еще, пока я не закончила обязательную школьную программу. Президент Круз говорила, как важно, чтобы другие «пси»-дети увидели, что я сделала это – потому что ни для кого исключений нет. Но это было так мучительно: ждать, ждать и снова ждать, делать домашнюю работу, решая простейшие задачки, которые разбирал со мной Толстяк еще несколько лет назад на заднем сиденье обшарпанного минивэна, изучать историю, которая происходила будто в совсем другой стране, и заучивать наизусть новые законы для таких, как мы.
А вот Толстяку и Вайде было позволено включиться в настоящую, важную работу. Перед ними открывались двери, они пропадали на заданиях и совещаниях, и постепенно я вообще перестала понимать, что у них происходит, словно меня навсегда исключили из их жизни.
Но