Я и МЫ. Трансформации достоинства личности в российских конституциях. Л. Е. ЛаптеваЧитать онлайн книгу.
как честь и достоинство, «не только не создаются правом, но и не определяются (не регулируются) им» и «единственное, что право может сделать в данной области, – это содействовать обеспечению надлежащих условий формирования общественной оценки». Он считал, что такие условия могут обеспечиваться правом только «в пределах, в каких самооценка совпадает с оценкой общественной»[15]. Бытовало мнение, что «гражданское право до момента нарушения чести и достоинства или деловой репутации личности, иного субъекта охраняет эти личные неимущественные отношения путем возложения всеобщей обязанности воздерживаться от их нарушения». И лишь «с момента их нарушения нормы гражданского права способны регулировать возникшие отношения»[16].
Возражая приверженцам традиции, Н. А. Придворов отмечал, что «человеческое достоинство утверждается не через акт самосознания, а в результате создания обществом условий для жизни и развития личности. Условия, в которых определяется и создается ценность человека, являются необходимыми элементами формирования достоинства личности»[17].
К таким условиям относились социально-экономические законы социалистического государства и общественные отношения, создаваемые при социализме. К этому времени в советской конституции и отраслевом законодательстве уже нашли закрепление нормы, конкретизирующие основной экономический закон социализма, согласно которому непрерывный рост социалистического производства обеспечивает растущее благосостояние и всестороннее развитие всех членов общества посредством наиболее полного удовлетворения их постоянно растущих материальных и культурных потребностей.
Все это только дополняло базовый принцип соотношения общества и личности при социализме, отдающем первое место интересам общества. Аналогами понятий «ценность» и «достоинство личности» являлись понятия «достоинство коллектива», «достоинство профессии», «ценность общности людей», «ценность конкретного коллектива»[18]. Люди воспитывались, в общем-то, в правильно препятствующем развитию эгоизма убеждении, что «подлинная свобода предполагает глубокое осознание индивидуумом долга, способности согласовывать свои цели, поступки, стремления с интересами социалистического общества», хотя это и не исключало признания «определенной сферы жизни человека, в которой ему гарантирована некоторая независимость, точнее, самостоятельность от общества»[19]. Это, конечно, оставалось главным: ценность личности при социализме определялась «ее социальной активностью, проявляющейся в условиях подлинной демократии и реальной свободы», человеческое достоинство находило «свое воплощение в том, что личность выступает в качестве гражданина социалистического государства, участника государственной власти и субъекта права». Но в условиях развитого социализма от гражданина уже не требовалось полного самоотречения и, напротив, подчеркивалось, что «подлинная социальная ценность