Введение в мифологию. Александра БарковаЧитать онлайн книгу.
темное, где Аполлон – светлое. Как женское и мужское, где Аполлон – мужское. Дионис женовидный, у него свита – менады. Жизнь и смерть. Аполлон – жизнь. Аполлон – это разумное, светлое, кстати, начало цивилизации. Дионис в таком случае начало, связанное с культурой, с естественным развитием. Прочие составляющие аполлонического и дионисийского начал можно перечислять довольно долго, принцип уже вам ясен. Хочу заметить, что к античной мифологии это все не имеет никакого отношения. Эти два начала были сформулированы немецким философом – который тогда еще делал вид, что он просто исследователь Античности, но потом он перестал притворяться, – Фридрихом Ницше. Его диссертация – «Происхождение трагедии из духа музыки». Книга оказала колоссальное влияние на европейскую культуру. И действительно является одной из основополагающих для понимания европейской культуры конца XIX – начала XX века. Но к античной мифологии она не имеет никакого отношения.
Небольшое отступление о культуре рубежа веков. Даже не рубежа, а немножечко поглубже. Если мы возьмем культуру эпохи Просвещения, то у нас все будет очень четко. Есть цивилизованные страны и есть дикари. Дикарей надо цивилизовать. Но с середины XIX века – в некоторых случаях чуть раньше или чуть позже, – в европейской культуре начинается крен в сторону того, что не входит в понятие «цивилизация». Начинается всевозможная иррациональность. 1835 год – в «Ученых записках Казанского университета» первая публикация «Геометрии» Лобачевского. Что такое «Геометрия» Лобачевского, я не в состоянии вам объяснить, но мы все интуитивно понимаем, что берется нормальное мироздание и завязывается тройным узлом. Вместо ясной и простой, известной со времен Античности эвклидовой геометрии мы получаем нечто. В это время начинается публикация текстов народных – возникает фольклористика как наука. Возникает этнография как наука. Культура дикарей становится предметом изучения. В это время возникает и психология как наука. Если раньше человеческое сознание считалось tabula rasa («чистая доска»), то теперь выясняется, что есть нечто не доступное ни воспитанию, ни исправлению, ни образованию и другим облагораживающим факторам. Есть нечто за пределами всего этого. Дальше в физике появится Эйнштейн. Одним словом, выясняется, что простой и ясный мир далеко не так прост, как нам бы хотелось. Что и как будет развиваться в искусстве – понятно. Противопоставление аполлонического и дионисийского начал, которое выводит Ницше и которое будет поднято на щит культурой конца XIX – начала XX века, не было таким уж новым. Новым было другое. Новым был знак. То есть если традиционно начала, которые Ницше связывает с именем Диониса (смерть, иррациональность, стихийность), воспринимались негативно, то теперь они будут восприниматься положительно. «Как легко и ясно умирать…» – А. Блок. Поэтизация смерти и так далее. Я останавливаюсь на этом так подробно, потому что действительно эти образы для понимания культуры рубежа веков будут чрезвычайно важны. Но я еще раз хочу подчеркнуть,