Реликварий. Линкольн ЧайлдЧитать онлайн книгу.
головой Хорлокер. – Мне показалось, будто ты сказал, что эти люди знают свое дело. Не заставляй меня пожалеть о том, что я согласился с твоим предложением перевезти тела из морга.
– Расследование ведут главный судмедэксперт города и крупнейшие специалисты музея. Я знаю этих людей лично, и лучше их…
Хорлокер громко вздохнул и, махнув рукой, сказал:
– Их родословная меня нисколько не интересует. Мне нужен результат. Теперь, когда к расследованию подключился Уокси, дело пойдет быстрее. Мне нужно что-то новенькое завтра к вечеру. Ты понял меня, д’Агоста?
– Так точно, сэр, – кивнул лейтенант.
– Вот и хорошо. Оба свободны. – Шеф сопроводил свои слова взмахом руки.
14
Смитбек подумал, что такой нелепой и странной демонстрации, как эта, ему не доводилось видеть за все десять лет его пребывания в Нью-Йорке. Все лозунги начертаны профессиональными художниками. Звуковая система первоклассная. А сам Смитбек, находясь среди демонстрантов, чувствовал себя скверно одетым. Толпа являла собой весьма необычное зрелище. Дамы с Сентрал-Парк-Саут и Пятой авеню, украшенные бриллиантами и в платьях от Донны Каран, молодые банкиры, юные биржевые брокеры, моложавые оптовики и прочие «младотурки» слились в блаженном экстазе гражданского неповиновения. В толпе можно было увидеть и прекрасно одетых школьников старших классов. Но больше всего Смитбека потрясло количество собравшихся. Вокруг него толпилось не менее двух тысяч людей. Тот, кто организовал демонстрацию, вне всяких сомнений, обладал поддержкой городских властей. Получить разрешение на протест рядом с площадью Великой Армии в будний день, да еще в час пик – это кое-что да значит. За линией полицейских ограждений и толпой телевизионщиков уже скопилось полчище истерически сигналящих машин.
Смитбек знал, что демонстранты чрезвычайно богаты и обладают в Нью-Йорке огромным могуществом. Эти люди обычно не выходят на улицы, чтобы выразить протест, но сейчас они изменили своим правилам. Ни мэр, ни шеф полиции, ни все остальные так или иначе связанные с политикой люди не могли отнестись к демонстрации с легким сердцем.
На высокой трибуне из красного дерева, установленной рядом с золоченой скульптурой на углу Пятой авеню и Сентрал-Парк-Саут, стояла миссис Горас Вишер. Она говорила в микрофон, и мощный усилитель делал ее слова всеобщим достоянием. За ее спиной было установлено уже ставшее знаменитым огромное цветное изображение Памелы в детском возрасте.
– Как долго? – вопрошала она толпу. – Как долго мы еще позволим умирать нашему городу? Как долго мы намерены терпеть убийства наших дочерей, наших сыновей, наших братьев, наших родителей? Как долго мы собираемся скрываться в страхе в своих собственных домах?
Она обвела взглядом толпу, прислушиваясь ко все усиливающемуся ропоту возмущения.
Уловив нужный момент, миссис Вишер продолжила речь, но уже более задушевным тоном:
– Мои предки прибыли в Нью-Амстердам три столетия назад. И с тех пор этот город был нашим домом. И уверяю вас, это