Дама без изюма / Кое-где. Зосима ТилльЧитать онлайн книгу.
как Ладога забрала у неё радость материнства.
Потом при другой операции Кире переборщили с наркозом, в результате клиническая смерть. Вот тогда она со своими малышами и встретилась, и дошла, держа их за ручки, почти до точки невозврата. И снова рядом была Муся. «Я так по ним скучаю… Они такие красивые!!! Но мы встретимся. Не сейчас, потом… Не время ещё», – сквозь рыдания пыталась объясниться плакавшая изнутри Кира. Не по кому-то конкретному, не по тому, что не сбылось, не от бессилия. Плакала потому, что уже не могла найти своего отражение в этом мире… Такое дурацкое состояние, когда глаза болят, внутри всё как рубленое мясо, а зеркала нет…
– Марго, – Муся, бесповоротно влюблённая в Булгакова, всегда так называла свою внучатую племянницу, – Корни дома пускать надо. И чем этот твой столичный Майкл, лучше нашего Мишки Соломонова? Он же бегает за тобой аж с шестого класса! И «Жигули» купил, и цветы дарит, и нам, вон, сантехнику всю поменял.
– Бусь, ну Мишка – не Майкл. Не хочу я ждать Мишку со смены, борщи ему готовить и… Мусенька, мне «летать», мне быть не Кирой, а Сайрой хочется, и не Соломоновой, а Кеффир… – Кира бегала по комнате и сортировала «бренды» от «тряпья».
– Мусь, ну я хочу, чтобы меня не за борщи любили! Ну, что мне Мишка может дать? Вот корни пущу и заберу тебя.
– Марго, запомни – где родился, там и пригодился, – Муся, как парализованная сидела на неудобном табурете и утирала слёзы фартуком, который, судя по заплаткам, был ей почти ровесником, – И чем ты там заниматься будешь? На что жить станете? – это был последний аргумент женщины, посвятившую всю жизнь воспитанию своей Марго…
Пакет… В последнее время Кира всё чаше упиралась в мысль, что, дожив до своих сорока с хвостиком, истории про всех случавшихся с ней она могла бы сравнить с пакетом, в который собирают мусор. Нет, не классическим, специально для того сделанным, а пакетом в глобальном его пакетном смысле.
За несколько дней до отъезда Кира битую ночь по-бабьи утешала старшую из падчериц Тоську, взъевшуюся на сестру Женьку и, за компанию, на весь белый свет за никчёмность своей такой обезличенной личной жизни. Младшая исхитрилась выскочить замуж поперёд, и тем, следуя народной примете, наложила на старшую «венец безбрачия».
Когда все аргументы про ничтожность суеверий в условиях века информационных технологий и гарантированно повышающую шансы любой сикильдии на крепкий семейный очаг запотевшую бутылочку водки на столе собственной уютной кухни, первый взнос на ипотеку, для обеспечения которого Кира и уезжала зарабатывать в Златоглавую, были исчерпаны, она не нашла ничего лучшего, как, долив по стаканам остатки муската, на голубом глазу заявить отчаявшейся:
– А вообще, Тоська, в жизни любой женщины всегда наступает один прекрасный день, и она встречает своего особенного мужчину, при виде которого понимает, он – её будущий муж!
– Зная твой характер, вернее будет сказать – первый! – слабо огрызнулась в ответ захмелевшая