Екатеринбург Восемнадцатый (сборник). Арсен ТитовЧитать онлайн книгу.
а потом в задумьи, холодно и протяжно, из самого своего нутра вытягивая, сказал: – Как же я завидую тебе, Борька! – тяжело помолчал и снова сказал: – Как же я тебе завидую! И как я тебя ненавижу! Черно завидую и черно ненавижу! Самой черной завистью завидую и самой черной ненавистью ненавижу! С каким бы наслаждением я сдал тебя Паше Хохрякову или Яше Юродскому! – он так и сказал: «Юродскому» – и не поправился.
– Миша! – сказал я, принимая его слова, конечно, за пьяный бред. – Давай спать будем. А то Иван Филиппович за керосин нас кочергой по хребту! Нет ведь в городе керосина!
А Миша не слышал меня.
– Забегал-заскакал я перед Маргушей. Она – к этому неудачному колбаснику Штайнеру. И я за ней. Она ему храм строить. И я с ней. Да в немецком я – ни дум-дум. Как ни слеп был от своей страсти, а быстро расчухал, что мне с моими языковыми конечностями не постичь их бесконечности! А как я ее боготворил! И как я ее боялся! Я вообще всю жизнь с детства женщин боялся. Да ведь и ты, Борька, тоже их стороной обходил. Откуда теперь у тебя они – косяком? Откуда они к тебе, как к магнито, летят? Почему ко мне-то не летят? Даже эта твоя жиличка. Вчера с вами сидела-жеманилась, а как меня завидела, так губу поджала и ускакала к себе.
– Миша, давай спать! – вспыхнул я при упоминании Анны Ивановны.
– А она тебя ждет. Пойдешь к ней. Я усну, а ты пойдешь к ней! – снова взялся ломать зубы Миша.
– Не мели вздор! Она не жиличка. Я ее привел сам! И прошу об Анне Ивановне говорить в ином тоне! – сказал я, полагая, что этим прекращу разговор.
– Он привел! – зло и артистически меня обличая, захохотал Миша. – Он мне говорит, что он ее привел! О санкта симплицитас, о святая простота ты, Миша! Он хочет тебя в чем-то порядочном убедить! Он хочет тебя убедить, что он человек чести! Нет, господин хороший! Привел, воспользовался, бросил – вот твое кредо, Цезарь ты наш!
– Всё, Миша! Домой! – схватил я его с кресла и повернул к двери.
– Назад! Руки! – в бешенстве закричал Миша.
И я увидел наставленный мне в лицо маленький, так называемый жилетный браунинг.
– Оставь, Миша! – обсыпаясь холодом от сдерживаемого желания ударить, сказал я.
И тут же меня бросила назад, на баррикаду нашей мебели, всё разрывающая, слепящая и обжигающая вспышка. Миг спустя я слепо увидел синее огромное, перекошенное лицо комитетчика Ульянова, застрелившего комитетчика Кодолбенко в виду скал Бехистунга в заснеженный ноябрьский день моего отъезда из Керманшаха.
– Застрелю! Как собаку, застрелю, если еще раз ты прикоснешься ко мне! – прокричал Ульянов.
Дверь нашей гостевой комнаты хлопнула, а следом, через несколько моих судорожных глотков воздуха, хлопнула входная дверь. Со двора Миша еще что-то прокричал. И я увидел Анну Ивановну. И я увидел гербом Российской империи влетающего в комнату Ивана Филипповича.
9
Накаркал Миша мне Пашу.
Впрочем, это случилось несколькими днями