Небесные создания. Как смотреть и понимать балет. Лора ДжейкобсЧитать онлайн книгу.
современному танцу и была такой же важной частью наследия для новых учеников Баланчина, как и классические балетные заповеди, которым их учили. В «Серенаде» видны зачатки американского классического балета, который всегда был более простым, спонтанным и свободным.
Баланчин не хотел навязывать зрителю свое видение «Серенады», объясняя каждый элемент своего замысла. Он писал: «Сюжет балета продиктован музыкой – это серенада, а если хотите, танец в свете Луны». И все же – как понимать трагический подтекст «Серенады» и ее печальный конец? Как интерпретировать слова танцоров, которые, говоря об этом балете, упоминают силы, подобные разбуженному вихрю, и сравнивают его с океаном неспокойных течений, уносящих танцоров из тихих вод в бушующие водовороты?
В книге «Баланчин и его потерянная муза: революция и становление хореографа» историк Элизабет Кендалл пишет об отношениях Баланчина и его одноклассницы Лидии Ивановой, утонувшей в 1924 году, за несколько недель до запланированного отъезда из России с небольшой балетной труппой (в которую входил и Баланчин). Они были молоды, близки, вместе закончили Императорскую театральную школу. Смерть Лидии, которая, вероятно, была политическим убийством и не расследовалась должным образом, глубоко травмировала Баланчина. Эта танцовщица олицетворяла собой будущее балета; ее свобода на сцене была революционной для танца, но свободолюбие в жизни подвергало ее опасности в неспокойные, мятежные времена (напомним, дело происходило в Санкт-Петербурге сразу после революции). В «Серенаде», когда вальсирующая девушка падает в последний раз, ее держит танцор-мужчина, и она скатывается на пол из его рук, словно увлекаемая водным течением. Затем этот мужчина (в котором можно увидеть альтер эго Баланчина) стоит над телом упавшей девушки, а другая танцовщица за его спиной взмахивает руками, как крыльями, и оба они сливаются в фигуру большого ангела. Или это мойра, судьба? Этот образ рождает ассоциации с крылатой колесницей богов и взывает к необходимости принять утрату и жить дальше.
«Беда ускорит мой полет». Это последняя строка из стихотворения Герберта и один из способов интерпретировать последнюю сцену «Серенады», в которой Баланчин, по-видимому, показывает смерть и воскрешение. Но как мы пришли к этой интерпретации? Разглядев крылья в начальной расстановке танцоров; увидев крылья в положении стоп первой позиции. Понимая, что где крылья, там и взлет. А во взлете, которому предшествует падение, узрев теистический смысл.
Весь смысл балета часто раскрывается из одного па, одной расстановки танцоров на сцене и одного мгновения. Увидит ли каждый зритель «Серенады» в ней именно такой смысл? Нет. Нужно ли нам знать наверняка, читал ли Баланчин стихотворение Герберта? Нет. Будь я ученым, который решил посвятить «Серенаде» свою диссертацию, мне потребовались бы дополнительные подтверждения, но обычные зрители вольны отпустить свое воображение и позволить ему танцевать с танцорами.
«Смысл