Стать Джоанной Морриган. Кейтлин МоранЧитать онлайн книгу.
неохотно встаю. Люпен по-прежнему пугается, когда я притворяюсь мертвой. Он сидит на диване, смотрит широко распахнутыми глазами.
– Джоджо уже лучше, – говорю я ему бодрым голосом и подхожу обниматься. Сажаю Люпена к себе на колени, и он прижимается ко мне в легком шоке. Это хорошие, крепкие объятия. Чем сильнее ребенок боится, тем крепче он тебя обнимает.
После восстановительных объятий я иду в кухню, беру упаковку рисовых хлопьев, четырехлитровый пакет молока, мешочек с сахаром, три миски и три ложки – и тащу все в гостиную. Пакет с молоком приходится неуклюже нести под мышкой.
Миски я расставляю в ряд на полу, насыпаю в них хлопья и заливаю молоком. У меня за спиной, в телевизоре, Мария вытирает полотенцем насквозь промокшую сексапильную Лизль.
– Пора КОРМИТЬСЯ! – радостно объявляю я.
– Убери БАШКУ, – говорит Крисси и машет рукой, чтобы я отошла в сторону и не загораживала ему экран.
Люпен сосредоточенно насыпает сахар в свою миску с хлопьями, ложка за ложкой. Когда сахар уже не растворяется в молоке, Люпен валится набок и притворяется мертвым.
– Я умер! – говорит он.
– Не придуряйся, – говорю я ему. – Ешь свой завтрак.
Через двадцать минут мне наскучили «Звуки музыки». Эпизод после свадьбы Марии и капитана чуток длинноват, хотя, в общем-то, тут все понятно: у нас тоже большая семья, и я, например, хорошо понимаю, почему Марии понадобился пинок в виде неминуемого нацистского аншлюса, чтобы одеть-обуть всех детишек и увести на прогулку в горы.
Я пошла в кухню готовить обед. Сегодня у нас картофельная запеканка с мясом. Значит, надо начистить побольше картошки. Мы едим много картошки. Можно сказать, мы картофельные маньяки.
Папа сидел на крыльце у задней двери, в моем коротком розовом халате, который являет миру все его мужское хозяйство. Папа явно страдал с бодуна. Ну еще бы ему не страдать. Вчера вечером он так ужрался, что спер где-то бетонную лису.
Он докурил сигарету и вошел в кухню, тряся причиндалами из-под халата.
– Пэт mit кофе, – объявил он, схватив банку растворимого «Нескафе».
Иногда он говорит по-немецки. В 1960-х годах его группа гастролировала по Германии. Все папины рассказы о том достопамятном туре неизменно заканчивались пассажем: «…а потом мы познакомились с… э… приятными дамами, очень милыми и дружелюбными», – и мама смотрела на него странно, отчасти с неодобрением, отчасти, как я потом поняла, с возбуждением.
– Энджи! – завопил он, отхлебнув кофе. – Где мои штаны?
– У тебя нет штанов! – крикнула мама из спальни.
– Должны быть! – крикнул ей папа.
Мама в ответ промолчала. На этот раз папе придется справляться своими силами.
Я продолжала чистить картошку. Мне нравится этот ножик для чистки овощей. Он так удобно лежит у меня в руке. Вместе мы перечистили, наверное, несколько тонн картошки. Мы с ним отличная команда. Это мой Экскалибур.
– Сегодня ответственный день. И мне понадобятся штаны, – сказал папа, потягивая