Я у себя одна, или Веретено Василисы. Екатерина Львовна МихайловаЧитать онлайн книгу.
произносятся. Кто-то знает, что для тебя лучше. Делай, как говорят, и все будет хорошо. Худеем правильно. Как выйти замуж. Рисуем лошадь. Повышаем самооценку. Потому что ты достойна этого.
Все это доступно, как джин-тоник очаковского производства и прочие товары народного потребления, да и продается примерно там же – в интернете и бетонных трубах подземных переходов, ведущих к спуску в метро. Лежит себе рядышком с «Возвращением Бешеного», сборником кроссвордов и «Рублевской кухней» – в общем, правильно лежит. Народ потребляет «по интересам». По заплеванному жвачкой асфальту похаживает осанистый охранник, побираются старушенции, веет приторными лилиями из ближайшего цветочного рая, приличного вида барышни допивают из горла и разглядывают заколки со стразами, берет за душу гитарными переборами блатной шансон, заливаются мобильники… «Огляди на Казанском иль Курском вокзале московские пряные прелести – эту пьянь, этот стыд, этот смрад огляди с подобающим ужасом… А теперь посмотри на меня: я гибка, как лазутчица; краснобайство мое позади, – я молчу, как разведчица…»
Читательский отклик на «Веретено Василисы» оказался таким тихим, что сомневаешься в слове «отклик», но он был. Те, благодаря кому и для кого когда-то писалась эта книга, продолжают свое путешествие. То самое, которое предпринимается всегда в одиночку и в котором никто не обещал ни решения всех проблем, ни скорого практического результата, ни простых инструкций типа «полюби себя». И только написав книгу, я увидела, как нас много. Поразительным оказалось странное сходство в реакции совершенно разных женщин, знакомых и незнакомых, в других ситуациях явно не лезущих за словом в карман.
Удивила и поначалу даже озадачила строгость и почти безмолвие, идущее явно не от немоты: «Я прочитала “Василису”. Спасибо», – короткий серьезный взгляд, иногда скупой жест или прикосновение – и все.
Как будто разговор уже состоялся, а теперь – нам пора. Как будто встретились в толпе члены тайного ордена или рядовые, воевавшие на одном фронте. Ничего не нужно объяснять: свои и так понимают, чужим ни к чему. Немногие же читатели-мужчины, тоже очень разные, тогда же удивили тем, что прямо, по-мужски, признавались: плакали. Я не знаю, о ком – маме, сестре или нерожденной дочери. Не о себе, но и о себе тоже, о нашей общей боли. Мужики, спасибо – и за то, что читали (а я знаю, на каких страницах особенно хотелось бросить), и за то, что сказали. Мне очень важно это помнить, и я помню.
Трезвый взгляд на жизнь не чужд печали и именно поэтому допускает – даже предполагает – и улыбку. Я, конечно, не стремилась огорчить тех, кому книга показалась мрачной, но притом и не удивлена, что они рассердились. Ну, дело добровольное. Книга, к счастью, в отличие от всего того, что изливается с плазменных панно и из динамиков, – субстанция управляемая. Захотел – открыл, захотел – закрыл, забыл, забил: «каждый выбирает по себе».
В шуме никому уже не интересного вялотекущего скандала тихих голосов не