Не обижайте Здыхлика. Людмила Станиславовна ПотапчукЧитать онлайн книгу.
примерно клюквенный кисель со сливками, ежели их слегка в тарелке помешать. Рот разевает, как рыба на разделочной доске, бокал то схватит, то поставит. Оно и понятно. Сроду в этот дом гость неприглашенным не проходил. Кого пригласили, тот уж все дела бросит и едет как миленький веселиться, а кого позабыли, тот уж дома сидит и завидует. Это у Клуши, бывало, в сельском содружестве как свадьба или поминки – заходи кто хочешь, садись за стол, ешь да пей в три горла, будь ты хоть голь подзаборная. На почетное место голь-то, понятно, не посадят, а и не прогонят, накормят. А у господ не так, собрался в гости – а поковыряйся-ка в голове, приглашали тебя или нет, а если большой прием, то бумажку с приглашением не забудь, не то охрана не пустит, будь ты хоть царь заморский.
А эта, на тебе, возьми да и проскочи! И проходит еще так важно, как будто главная тут. Хозяин с Хозяйкой аж все перекособочились. А гости ничего, бокалы поднимают, глазеют. Особенно мужчины. А и верно, есть на что поглазеть. Уж на что Клуша колдунов этих не любит, а тут как не признать: хороша. Хоть и не шибко молодая. Да что там, совсем уже и не молодая, по деревенским-то меркам. Клушу когда-то Старая Хозяйка по южным курортам с собой возила, сама-то по набережной гуляет, а Клуша на рынок за фруктами да сыром местным, а рынок-то в горном селе. Так там молоденькие-то все принаряженные, хоть и закутанные-перезакутанные, а что можно показать, уж так показывают, чтобы у мужиков сразу кровь от головы отлила да куда надо притекла. А которые в возрасте да уж замужем, так с утра пораньше наденут на себя что-то навроде черного мешка, на голову платок зеленый, да и давай на невесток покрикивать. А эта – нет, эта хоть и родом, говорят, оттуда же, а наряжена как дама, да в кружевах, да на каблуках, спина прямая, грудь молодая, брови подщипаны, щеки оштукатурены, ресницы как еловые лапы, глазища черные так и сверкают, ай, хороша баба, даром что нос как будто у коршуна какого, так вот ко рту и загибается.
Проходит на своих каблучищах в гостиную и прямо Хозяйке в лицо: мол, удивляетесь, голубка моя, как я вошла, а мне войти-то несложно, хоть вы роту с огнестрелами выставьте, у меня все-таки способности не как у прочих, к тому же я ведьма со стажем.
Хозяйка тут встрепенулась, и правда как голубка: ах-ах-ах, дорогая, да как же, да разве вам приглашения не доставили, да вас-то в первую голову ждали, да разве б мы могли, да такая для нас радость и удовольствие. Я, говорит, курьера немедленно прогоню.
А эта Коршуниха только усмехается: эх, говорит, Шарлотта Ипатьевна, не надо, говорит, курьера прогонять, он хороший мальчик, маменьку старую кормит от негустых ваших щедрот. Вы, говорит, ему лучше куртчонку обновите, а то и в ливень, и в мороз он у вас в старенькой по городу скачет, сам людям пакет передает, а сам дрожит весь, перед людьми неудобно должно быть.
А Хозяйка снова: ах, радость-то какая, да как же мы вас ждали, уж так ждали. А Коршуниха: уж вижу, что ждали. Так ждали, что и места-то для меня за вашим столом нету, и сесть-то вы меня не приглашаете, и бокала не подносите.
Тут уж и Хозяин, и Хозяйка запрыгали как молоденькие: вот, милости,