Смех Циклопа. Бернар ВерберЧитать онлайн книгу.
цветастая гавайская рубаха навыпуск, желтые пляжные шорты с фиолетовыми полосами, на носу узенькие солнечные очки, на ногах пляжные шлепанцы.
Лукреция Немрод удивлена, что он опять перешел с ней на «вы». Но после их последней встречи прошло целых полгода, и она заключает, что таким способом он дает ей понять, что она стала ему чужой.
Она вздыхает и окидывает взглядом берлогу журналиста-отшельника, былого вундеркинда этой профессии. Он давно поселился в башне, но башня эта особенная – водокачка на границе Парижа, торчащая за метро «Порт-де-Пантен», посреди пустыря.
Исидор Каценберг переделал ее под жилье. Туда ведет центральная лестница. Гость попадает на островок диаметром два метра, засыпанный белым песочком, с двумя пальмами посередине. Островок окружен бассейном диаметром 50 и глубиной 5 метров.
По скрепленному лианами бамбуковому мостику гостья переходит на берег, где стоит кое-какая мебель, придающая этому жилищу подобие нормального вида. Роль спальни исполняет кровать с балдахином, роль кабинета – столик с компьютером, вместо кухни здесь кухонный уголок, вместо ванной – раковина в углу, «гостиная» отгорожена широким диваном, перед телевизором стоит низкий столик.
Невысокий бортик не позволяет волнующейся бирюзовой воде выплеснуться из цистерны.
Благодаря прозрачной крыше из любой точки этой круглой квартиры видно солнце, луну и звезды.
Настоящий райский островок где-нибудь посреди Индийского океана – чуть ли не в центре города!
– Почему ты… почему вы отказываетесь мне помогать?
– Дариус мне не нравился.
– Не нравился Дариус? Он же был ЦИКЛОПОМ! Любимейшим французом всех французов! Дариуса любили все.
– Что ж, я – не все. То, что ошибающихся много, не значит, что они правы.
Это я уже слышала…
– Дариус никогда меня не смешил. Его юмор всегда казался мне тяжеловесным и вульгарным. Он насмехался над женщинами, иностранцами, больными. Он смеялся надо всем и не уважал ничего.
– Разве не для этого существует юмор?
– Если так, то я задаю вопрос: «Зачем мне юмор?» У меня вызывают презрение люди, которым обязательно нужно испытывать спазмы диафрагмы, когда какой-нибудь бедняга поскальзывается на банановой кожуре или стоит мокрый после того, как его нарочно окатили водой из ведра.
– Но…
– Не настаивайте. По-моему, насмехаться над неудачниками, слабыми, над не такими, как мы, – недостойное занятие для развитого существа. Что главное в юморе? Приглашение подвергать поношению рогоносцев, пьяниц, безногих, толстяков, карликов, блондинок, бельгийцев, женщин, святых отцов, всех на свете. Не вижу ничего достойного в этом коллективном помешательстве. Смерть Дариуса Возняка – благо для всех, кому еще не изменили ум и хороший вкус.
– Но…
– И вообще, он не сам писал свои миниатюры. Он крал их или собирал анекдоты безвестных авторов и подписывал их своим именем. Ему все сходило с рук.
Лукреция Немрод встряхивает рыжей копной волос.
– Я же говорю, начало расследования…
– Что там у вас? Орудие убийства – синяя шкатулка