Вначале будет тьма // Финал. Михаил ВеллерЧитать онлайн книгу.
ь, пока не выдадут дневную норму письма. Эдакая сталинская шарашка, дом творчества советских писателей, доведенный до логического совершенства.
Современный русский капитализм показал свой звериный оскал. Молодые писатели добровольно включились в конкурс: кого будут школить и добиваться толку? И вот вы держите в руках сей продукт коллективных усилий. Авторы смотрят на мир вашими глазами и переживают ваши чувства: как жить и куда идти? Что за поворотом, который мы уже, похоже, миновали?..
0
Вначале сотворила Бомба небо и землю, которых не было до этого. Земля же была бездонна и пуста, и тьма над бездною, и дух Бомбы носился над развороченной землей.
И Бомба сказала: да погаснет свет. И не стало света. И увидела Бомба, что стала тьма, и она хороша, и отделила тьму и дала ей власть. И успокоилась, и ушла. И был вечер, и было утро – настал день первый.
И собрались люди, стеклись из городских муравейников, спустились со стен, поднялись из подземелий. Считали пропавших, застывших в темноте, застрявших в игольных ушках, пропавших без имени и находили убитых. У убитых были проломлены черепа, убитые были задушены, исколоты и зарезаны. И поняли люди, что не Бомба убила их, а те, кто в темноте видит хорошо и богатеет кровью. Так Бомба породила пресмыкающихся, опасных для людей, и хоть души их были живыми, но нельзя их было назвать человеками, потому что были они человеками только именем бумаги, но не рождением и не плотью.
И пришли затем люди из больниц, которые были врачами, и принимали роды, и держали дыхание над границей воды, и плакали они, и кричали, что многие утопли в эту ночь и больше никогда не сделают глотка воздуха и скоро умрут другие многие, чьи браслеты давали инъекции, чьи нити подвешены на электрические крюки и даже те, кому не нужно электричество, но редкие лекарства. И сказали они, что Управляющий Москвы велел отключать от солнечной энергии людей без прописки, и только по прописке подключать, потому что энергии мало, и будут умирать люди знатные и незнатные равным порядком, как в последний день. И один из врачей именем Василий вышел вперед и сказал, что он косноязычен и не речив, и хотел бы он, чтобы кто другой, а не он, говорил с людьми, и не может показать знамения, но всем им, москвичам и немосквичам, надо уходить из Москвы, потому что электричества не будет еще три года и три дня, и пресмыкающиеся размножатся, и никто не приедет к ним: на западной границе своя война, на восточной своя, и нет ни у кого ни денег, ни сострадания вывести их отсюда, только если они сами не пойдут по дороге, превозмогая зиму и вражду меж собою. И у кого есть велосипеды и сани, пусть берут велосипеды и сани, и уходят на них. И у кого есть дети и старые родственники, то пусть собираются вместе и ищут животных и экипажи, и собирают общие повозки, и берут к себе по одному врачу на общий караван, и по одному полицейскому, или военному, или любому, у кого есть оружие и кто поклянется, что не обидит безоружного и не отберет в пути пропитания.
Но служивые люди вышли из толпы и перебили Василия. И говорили они, что пусть люди делятся на бригады и начинают чистить снег на своих улицах. И пусть собираются в общих домах, и разводят костры, и посылают фейерверки в небо, и к ним придет Спасение, а о пропитании и холоде пусть не заботятся они, потому что о том позаботится служба городская и социальная.
И вышел к ним человек из Городской Службы, и был он плохо одет и побит, и сказал он, что был сегодня на Службе и не видел ни начальника своего, ни подчиненного своего, а видел только мародерство и клювы пресмыкающихся.
И пришли на площадь последние, кто носил форму и ходил строем, и были у них дубинки, и автоматы, и начальники, и вместо электричества было у каждого по солнечной батарее, и сказали они, что защитят людей от пресмыкающихся, и не надо бояться последних дней, а надо бояться гнева их и паники. И уходить из города надо, говорил их старший уполномоченный, но группами под командованием, и пусть расходятся люди и дожидаются, когда по их квартирам пройдут люди в форме и с солнцем и дадут им солнца и одежды.
И Василий, который выступал первым, плюнул в лицо уполномоченного, потому что тот уполномоченный приходил с людьми своими в больницу их и кричал, и бил медсестер, чтобы те отключали не прописанных в Москве, как было сказано, чтобы хватило солнца прописанным…
32
Шестаков поерзал на жестком стуле. Обстановка выбивала из колеи: вот где-где, а в копеечных хипстерских лофтах он с клиентами еще не встречался. Отставных вояк он привык видеть в хоромах, среди кожаных диванов и малахитовых пресс-папье. Или в ресторанах под уху, водку и живые ансамбли с такими жалостливыми песнями, что даже камни плачут. В крайнем случае – в саунах, где статус прямо прописан на лицах заказанных девочек. Но никак не в окружении беленых стен и старых окон с видом на промзону. И – что это там торчит из-за плеча начальства? Фотка голой бабы? По ходу, частная военная компания «Медведи» решила раз и навсегда переломать ему рабочие шаблоны.
– Слушаю, – приказным тоном прогудел главный медведь. Тощий стол из ДСП под его локтями ощутимо проседал. Живот рвался наружу